pesen_net
12 декабря, 7:33
Молодая мать! Скача на коленях деда Мороза, помни, он живой! А ты – тяжёлая и сексуальная.
В курилке драматического театра такое рассказывают. Вот заслуженный артист Петров. У него и дед Мороз по Станиславскому. Внутренний монолог, сверхзадача. Говорит, когда он в роли, даже сердце медленнее бьётся от ощущения вселенского холода. Ещё Петров верующий, в хоре поёт. Очарованные его талантом и харизмой, гости становятся детьми.
- Мы тоже хотим желание! – кричат мамаши.
И плюхаются Петрову на колени. И начинают елозить, вспоминают чего они там хотели. А под шубой-то живой мужчина, хоть и в образе. Шампанское помогает женщине сбросить возраст, но не вес.
- Так вот, норковую шубку, на Бали, тойоту. Дедушка, ты запомнишь, или тебе записать? – спрашивает мамочка и разворачиваясь к Петрову прямо на нём же.
- Господь подаст – отвечает Петров смиренно.
Среди мамаш встречаются с длинным списком и медленно формулирующие. Внутренний монолог и сверхзадача летят к чертям. Петров считает, это ему испытание за жадность и язычество.
- Ты где был? – интересуется жена Петрова, когда он кидается на неё после работы. Раньше он падал в изнеможении.
- Раздевайся, потом поговорим – отвечает дед Мороз.
В связи с вышеизложенным у меня, как сантехника, вопрос. Почему всё хорошее достаётся тем, кому оно не надо?

ова рос крепким и сильным мальчиком. Все боялись его. Да и как не бояться такого! Товарищей он бил. В девочек из рогатки стрелял. Взрослым рожи строил. Собаке Пушку на хвост наступал. Коту Мурзею усы выдёргивал. Колючего ёжика под шкаф загонял. Даже своей бабушке грубил.

Никого не боялся Вова. Ничего ему страшно не было. И этим он очень гордился. Гордился, да недолго.

Настал такой день, когда мальчики не захотели с ним играть. Оставили его — и всё. Он к девочкам побежал. Но и девочки, даже самые добрые, тоже от него отвернулись.

Кинулся тогда Вова к Пушку, а тот на улицу убежал. Хотел Вова с котом Мурзеем поиграть, а кот на шкаф забрался и недобрыми зелёными глазами на мальчика смотрит. Сердится.

Решил Вова из-под шкафа ёжика выманить. Куда там! Ёжик давно в другой дом жить перебрался.

Подошёл было Вова к бабушке. Обиженная бабушка даже глаз не подняла на внука. Сидит старенькая в уголке, чулок вяжет да слезинки утирает.

Наступило самое страшное из самого страшного, какое только бывает на свете: Вова остался один.

Один-одинёшенек!

Знакомьтесь: я. Я родилась, училась. Еще учусь: конечно же, филфак. Со мною ничего не приключилось - живу я, как литературный факт, завсегдатай эпистолярных жанров, звезда семиконечная во лбу; я поправляю всем шарфЫ на шАрфы, а поправляла бы на ком-нибудь, но нет его. Бегут. Как тараканы. Как крысы с корабля с дырой в боку. Нет-нет, сперва стоят, как истуканы, а после марафон домой бегут. Там, дома, классно. Там есть порносайты. Там девушки красивые в Сети. А я жеж этто, женсчина-писатель, такую в рэсторан не повести! Она же не умеет соглашаться на грязное "поехали ко мне". Она не даст тебе второго шанса, держал бы при себе своих коней. И я не дам. Пощечину, быть может, но лучше-ка поеду я домой - светить, не грея, маяком замёрзшим, для кораблей, укрытых вечной тьмой.

Мне нравятся совсем другие люди. Наркотики, с которых мне не слезть. И ни один из них меня не любит. Как друга только. Это просто жесть. Я каждому подруга дней суровых, бронежилетка, чудо из чудес, а иногда - братан, чувак, здорОво, стишок мне наваяла? Молодец. Гы-гы. Бла-бла. Смешно. Обнять и плакать, час от часу накладывая грим. Не то чтоб у меня большая планка, но руки-то от юбки убери. Люби меня, как век назад любили. Как пишут в книжках, что ты не читал. А все эти понты, автомобили и панамериканская мечта - и эти отношеньки-одноночки - не однодневки даже, вот дела - до гадости тревожные звоночки гоп-стопами идут из-за угла. Я - мон ами, я - крип радиохэда, я - генератор чувства в никуда. Спасибо, я сегодня не приеду, и больше не зови меня сюда.

Я коллекционирую отказы приветливых заботливых мужчин, что, впрочем, пишут обо мне рассказы и от френдзоны отдают ключи. Сижу в своём платке павлопосадском, отращиваю ногти и тоску, грущу о прежних выходках пацанских и примеряю седину к виску, варю себе по-флотски макарошки, интрижку не решаясь заплести.

Пока что у меня живут две кошки.
Осталось тридцать восемь завести.
---------------------
Стефания Данилова

Из рассказов про девочку Дашу.
Наш мир несовершенен, этому есть масса подтверждений. Например, девочка Лена Игнатенко второй день приходит в садик в новой красной юбочке, а у Даши такой нет, в подобных обстоятельствах поневоле станешь философом. Даша пытается отрешиться от материального, важно ведь не количество юбок, а какой ты человек, доброе ли у тебя лицо, аккуратно ли заплетены косички. В духовном плане Лена здорово проигрывает Даше, в первую очередь потому, что у Лены есть красная юбка, а у Даши только духовный мир.
Мы с Дашей шли из садика, Даша сказала:
— Может, зайдем на минутку в магазин, купим мне красную юбку, как у Лены Игнатенко, только лучше?
Из одежды я умею покупать только мужские носки сорок пятого размера. Если юбку куплю я, Дашина мама скажет, чтобы я сам и носил этот ужас, а своей единственной дочери она не позволит появиться на улице в таком виде, что люди подумают о нашем моральном облике? Я сказал:
— Даша, вы с мамой сходите на выходных и купите. Мама лучше разбирается, какая юбка нужна.
— Красная, — сказала Даша. — Ты что, не знаешь, какие бывают красные юбки?
Женщины не понимают, как можно не разбираться в юбках, для них это так же просто и естественно, как ходить на двух ногах. Я отношусь к обычным беспородным дворовым мужчинам, нам до женского чутья — как до дзэна на карачках. Покупка носков может быть нашим коньком, но подняться выше нам не светит, мешают заботы о судьбах человечества.
Две недели назад я случайно выяснил, в чем разница между туфлями на банкетке и туфлями на танкетке, теперь я уверенно различаю их максимум со второй попытки. Этим я выгодно отличаюсь от других тридцатипятилетних мужчин, большинству потребовалось бы время, чтобы отличить туфли от сапог на каблуке. Однако считать, что теперь я достаточно продвинутый, чтобы без посторонней помощи выбирать юбку для четырехлетней девушки, было бы излишне самоуверенно.
Мы зашли в продуктовый магазин, купили хлеба, яблок и сосиски. Даша увидела колбасный сыр, поинтересовалась, почему колбаса такая белая, я рассказал, что знал сам.
— Нам такая нужна, — сказала Даша.
Мы купили кусочек сыра и еще абрикосовый джем, Даша сказала — такую колбасу едят с джемом.
— Даша, — сказал я, — где же ты видела, чтобы колбасный сыр ели с джемом?
Даша объяснила — там же, где колбасу делают из сыра. Звучало логично, я не стал спорить, просто купил джем. Вообще, мне кажется, многих проблем в жизни можно избежать, если не искать логических несоответствий в том, что говорят женщины, а просто доставать в такие моменты из кошелька нужную сумму.
Потом мы приходим домой, Катя уже звенит кастрюльками на кухне. Даша кричит с порога:
— Мама, мы принесли что-то вкусное, ты ни за что не угадаешь!
Катя пытается угадывать:
— Торт? Ананас? Может, мышку поймали?.. — но, конечно же, не угадывает.
— Ты что, мама, — смеется Даша. — Мы же не кошки, а люди! Мы же не ловим мышек!
— Да-а-а? — удивляется на кухне Катя, для нее это новость.
Даша шепчет мне на ухо:
— У нас мама что, превратилась в кошку?..
Честно говоря, у меня тоже есть основания так полагать, хотя с Дашей я ими не делюсь. Даша уносит на кухню полный пакет еды, громко спрашивает маму:
— А колбасный сыр — это колбаса, которая отсырела?
Через полчаса мы садимся за стол, Даша налегает на бутерброды с сыром, даже рисовая запеканка ее не так привлекает. Не каждый день удается поесть колбасы, сделанной из сыра, это все равно что яблоки, сделанные из мяса или компот с пельменями. На экране телевизора мультяшные герои измеряют длину удавов, а мы сидим и ужинаем.
— Ой, я совсем забыла, — говорит Катя. — Даша, бабушка купила тебе кофточку, ходить в садик. Давай примерим.
Кофточка желтая, с красными полосками, справа на ней нарисован медвежонок. Лена Игнатенко завтра утрется своей юбочкой, недолго ей осталось ходить гоголем и задирать нос перед духовно богатыми людьми.
— Подошла, — удовлетворенно констатирует Катя. — Дашенька, позвони бабушке, скажи «спасибо».
Даша звонит бабушке, говорит в трубку «спасибо».
— Если увидишь еще кофточку, только не с медвежонком, а с единорогами, ты купи, — наставляет она бабушку. — У нас таких кофточек ни у кого нет, я буду самая модная, как в телевизоре, только еще моднее-премоднее.
Вечером мы укладываем Дашу спать. Чтобы ребенок хорошо спал, снизу надо подоткнуть одеяло, а сверху почитать на ночь сказку.
— Будем читать про Винни-Пуха, или про Кота в сапогах? — спрашиваю я.
Даша выбирает Винни-Пуха, это логичный выбор, ведь на кофте нарисован Винни-Пух, я бы мог и сам догадаться.
— А желтая она потому, что это мед, — говорит Даша, потом поворачивается к Кате. — Мама, а можно мне еще бутерброд с сыром? Сделай мне бутерброд!
— Дашенька, — отзывается Катя, — может, не будем наедаться на ночь? После восьми есть вредно.
Даша удивленно смотрит на маму, неужели она забыла?..
— Мама, — говорит Даша. — Мама, мне всего четыре.
Катя смеется, Даша не очень понимает, над чем именно, но смеется тоже, уж очень заразительный у нашей мамы смех.
Потом мы читаем сказку про Винни-Пуха, к концу главы Даша как раз готова провалиться в сон.
— Спи, — говорю я. — У тебя уже глазки слипаются.
— Это от меда, — сонным голосом сообщает Даша.
И моментально засыпает. Тогда я иду к Кате, она смотрит телевизор без звука в зале.
— Включить тебе звук тихонько? — спрашиваю я.
Катя отказывается, все равно по телевизору всякая чепуха, достаточно и того, что она ее смотрит. Я сажусь рядом, Катя укладывается головой мне на плечо.
— Ребенок спит? — спрашивает она. Я подтверждаю.
— Тогда я тоже посплю, — говорит Катя и закрывает глаза. — Рассказывай сказку, дядя Леша. Я вся внимание.
Нет, в том, что наш мир несовершенен, сомнений нет. Нужно только правильно подобрать меру измерения. Если совершенство мира измерять количеством красных юбочек на душу населения, то цифра получается довольно жалкая.
А если оценивать по количеству счастливых минут, проведенных с любимыми людьми, то знаете, мир оказывается не так безнадежен, каким кажется с первого взгляда.
--------------------------
© Алексей Березин

- Эй! Вставай уже! – кричала Принцесса, пиная Дракона носком сапожка в бок.
- Да что ж такое? – Дракон сердито выругался, открыл один глаз.
- Мне кажется, - Принцесса покосилась на дверь, - там кто-то есть…
- И из-за этого меня будить? – возмутился Дракон. – Кто там еще может быть, кроме этих ржавых идиотов – рыцарей. Они всегда бряцают своими железяками и вызывают на сражение. – Дракон вдруг нахмурился, навострил уши. - Но, чудится мне, что в этот раз… - он прислушался к странным звукам, доносящимся снаружи, - бряцанье немного странное…слишком мелодичное, что ли…
- И я о том же! – взволнованно воскликнула Принцесса.
- А это что за «Хо-хо-хо»? Смех, что ли? Он издевается?!
От невиданной наглости рыцаря, вздумавшего хохотать перед его пещерой, Дракон вскочил сразу на все четыре лапы и, будто рассерженный кот нервно дергая хвостом, двинулся к выходу. Принцесса осторожно следовала за ним, ее женская интуиция подсказывала, что происходит нечто необычное.
- И где доспехи? – удивленно спросил Дракон.
- А где конь?.. – захлопала глазами Принцесса.
- И это что, бубенцы звенят? А я-то думаю, что за бряцанье такое странное?- продолжал Дракон.
- Это олени?! – взвизгнула Принцесса.
- И где рыцарь?! – хором воскликнули оба.
Краснощекий старик с белоснежной бородой, одетый в красный теплый костюм, добродушно захохотал и, оставив накренившиеся сани с впряженными в них оленями, поспешил к пещере.
- А кто это тут у нас живет! Подарков моих ждете?
Пока старик перебирался через россыпь камней, преграждающих подход к пещере, Принцесса и Дракон тихо переговаривались.
- Он что, меня не боится? – недоумевал Дракон.
- Кажется, нет…
- Кто этот сумасшедший?
- Не знаю, давай на всякий случай пригласим его в гости.
- Ты тоже сошла с ума?
- У нас никогда никого не бывает.
- А рыцари?
- Рыцари не считаются, особенно сожженные и съеденные… Фу…. Ну, пожалуйста, давай его пригласим!
- А как же два главнейших правила драконей паранойи – недоверие и конспирация?
- Ой!- отмахнулась Принцесса. – Подождет твоя паранойя. Он совсем старый и не может нам ничем угрожать.
- Может это самый опытный и самый хитрый рыцарь в мире.
- Ты что? – Принцесса сощурилась, она всегда так делала, когда брала Дракона «на слабо», - боишься старичка?
Дракон недовольно запыхтел, и, повернувшись к добравшемуся наконец к ним незваному гостю, совсем не гостеприимно рявкнул:
- Добро пожаловать!
- Хо-хо-хо! – ответил старик. – Вижу вы меня не ждали, молодежь? Где же Дух Рождества? Новогодняя атмосфера?
Он подошел ко входу, уставился на человеческие черепа, подвешенные над дверью ради устрашения рыцарей.
- Вот неплохо, неплохо. Только веточек еловых добавьте. Колокольчиков там, конфет. И отличной веночек будет!
Старик вошел внутрь, Дракон и Принцесса, переглянувшись, прошли следом.
- А кто вы, простите, будете? – поинтересовался хозяин.
- По-разному меня зовут, кто Санта Клаусом, кто Дедом Морозом. Но суть-то одна. Мотаюсь по белу свету и раздаю подарки. Вот ты! – гость резко обернулся и ткнул в Дракона толстым пальцем. – Признавайся!
Дракон замер от неожиданности, готовясь к худшему – мало ли что могло быть у этого старикана, тайное смертоносное оружие, например.
- Хорошо ли вел себя в этом году?
Зверь расслабился и с облегченным вздохом ответил:
- Хорошо! Просто отлично!
- Ты сжег три деревни, ограбил сокровищницы двух королевств, убил сотню рыцарей и съел четыре стада, - вмешалась Принцесса. – Не говоря уже о моем похищении. Это хорошо?
- Я вел себя, как превосходнейший дракон! – нагло заявил змей.
- Тогда ты заслужил подарок! Хо-хо-хо! – заключил старик, и тут же обернулся к Принцессе. - А ты, юная леди? Ты была хорошей девочкой?
- Я?.. – Принцесса зарделась. Учитывая то, что она не оплакала ни одного рыцаря, за обе щеки вместе с Драконом уплетала поджаренное мясо украденных коров и баранов и радовалась похищенным сокровищам, половину которых присвоила себе (не говоря уже о том, что совсем не стремилась вернуться в родной дом, но в письмах постоянно жаловалась родственникам на томление в плену у чудовища)… Она тоже вела себя, как неплохая драконица, но вряд ли это можно было назвать поведением хорошей девочки. – Ну… Все в мире относительно…
Старик зацокал языком, он качал головой с явным сожалением, и Принцессе стало невероятно стыдно, но оказалось, что вовсе не о ее пропащей душе сожалеет гость.
- Да у вас же елки нет! Куда я подарки-то складывать буду?
- Какой елки? – удивился Дракон.
- Ну как! Принято же на Рождество и Новый год наряжать елку!
- Немедленно лети в лес и принеси елку! –скомандовала Принцесса, она была готова на все, что угодно, лишь бы разговор снова не зашел о ее поведении в этом году. – И выбирай самую красивую. Будем наряжать!

Спустя несколько часов предпраздничной суеты, Дракон, Принцесса, олени и странный старик стояли в самом просторном помещении пещеры перед гигантской елью. Дракон вырвал ее вместе с корнями и принес сюда, где при помощи камней и советов Принцессы кое-как установил посреди зала. Дерево обвивали гирлянды из золотых цепей, связок жемчуга, ожерелий из алмазов, рубинов, сапфиров и изумрудов. Тут и там висели драгоценные короны, золотые и серебряные амфоры, блюда, чаши, серьги, браслеты, кулоны. На раскидистых ветвях просто россыпью лежали монеты.
- Вот теперь чувствуется Новогодняя атмосфера! И Дух Рождества! Хо-хо-хо! – старик казался довольным. – А теперь, дети, станем в круг.
Никто из присутствующих уже не противился происходящему здесь безумию. Дракон с интересом наблюдал за редким для него развлечением. Принцессу захлестнула ностальгия по детским праздникам во дворце. Олени просто жевали сено и радовались передышке.
- Повторяйте за мной! – вел старик. – Раз!
- Раз! – крикнули хором Принцесса и Дракон.
- Два!
- Два!
- Три! Елочка горииии!!!
И Мороз подул. Принцесса тоже подула. А Дракон дохнул. Огнем…
Елочка вспыхнула, будто гигантская свеча.
Когда жар утих, дым рассеялся и остался лишь почерневший остов ели весь в остатках расплавленного и оплывшего золота, старик как ни в чем ни бывало завел свое фирменное «Хо-хо-хо!»
- Хорошо зажигаете, молодежь! – похвалил он. – А теперь айда веселиться!
И они веселились. Они так веселились, что даже спустя столетия в близлежащих селениях ходили легенды о ночи, когда сюда якобы слетелись сотни ужаснейших монстров и танцевали в пещерах на горе, отчего тряслась земля и холодящие кровь звуки разносились по округе. Было много версий, что и для чего творили там эти монстры, - от жуткой оргии до открытия портала в ад. На самом же деле, хозяева и гость распили пару бочек старого вина, после чего старик во всей красе развернул свой талант устроителя праздников. Они скакали вокруг елки (вернее того, что от нее осталось), пели песни, устраивали гонки на оленях, хлопали в ладоши, разгадывали загадки, слушали страшные и смешные истории, смотрели по волшебному зеркалу предновогодние речи семи разных королей и императоров. Снова пили вино и заедали отличными стейками (к счастью для оленей, запасы украденных стад еще не кончились).
А затем Санта немного перебрал, он вдруг разом присмирел и погрустнел.
- Эх, детишки без подарков останутся… Сани мои-то совсем сломались. А мне всего-то одно королевство облететь осталось, но видно не успею. Да и подарки почти кончились - выпали пару мешков, пока крушение терпел…

В одних странах Санта Клаус летает по небу в волшебных санях, в которые запряжены олени, в других – Дед Мороз со Снегурочкой предпочитают тройку белых лошадей. Где-то зимние деды бродят пешком. Но если вы спросите о способе передвижения новогоднего старика, дарящего подарки, у жителей этого королевства, то они в один голос скажут, что тот летает верхом на драконе. Несется с запредельной скоростью от одного селения к другому, а прекрасная помощница сбрасывает вниз золотые монеты.

***
- Эй! Вставай уже! – кричала Принцесса, пиная Дракона носком сапожка в бок.
Дракон застонал и с трудом открыл один глаз.
- Сон какой-то странный приснился… Будто я умом поехал и свои сокровища добровольно раздавал местным детишкам…
- Угу, - хмуро кивнула Принцесса. – Только не свои сокровища, а наши. И не сон, а правда.
- Что?! – Дракон разом вскочил на все четыре лапы, хвост ударил по каменному полу. – Где этот старик?!
- Улетел. Сани кое-как подшаманил, и улетел. Обещал вернуться. В следующем году.

- И что на нас нашло?! – отчаянно вопрошал Дракон, мечась по залам пещер и обозревая, как катастрофически уменьшились запасы золота и драгоценностей.
- Дух Рождества… - досадливо протянула Принцесса. – Новогодняя атмосфера…
- Я его найду! Найду и сожгу к чертовой матери! А потом съем!..
- Не надо. Сами виноваты.
- Я был против с самого начала!
- А знаешь, - задумчиво сказала Принцесса. – Что-то в этом было…
- Что-то?! Драконье обнищание в этом было! Я теперь дракон-нищеброд!
- Да успокойся ты… Все равно сокровищ уже не вернуть. Давай лучше подарки распечатаем, что ли…
Принцесса разорвала красочную упаковку, раскрыла коробку, извлекла небольшое зеркальце в обычной деревянной оправе.
- Издеваешься, старик?.. – пробормотала она, глядя на свое недовольное лицо, немного помятое после вчерашнего праздника. Но вдруг изображение в зеркальце стало меняться. Она видела в зеркале уже не себя, а маленькую чумазую девочку, та, в отличие от грустной Принцессы, улыбалась во весь щербатый рот.
Фокус изменился, и Принцесса увидела, что девочка находится на рынке вместе с женщиной, которая держит ее за руку, и еще несколькими такими же чумазыми и оборванными детьми. Лавочник раздавал детям каждому по паре башмаков, а те невероятно радовались, прижимая обновки к груди.
Картинка снова сменилась, теперь видна была бедная комната, посреди которой стоял стол, ломящийся от еды. Тощие бледные, но счастливые дети и их такие же тощие и радостные родители готовились отведать здоровенную индейку.
В следующей показанной семье малыш впервые в жизни получил игрушку.
Мальчик с горящими глазами листал книгу с картинками.
У девочки было новое платье.
Близнецы разделили на двоих большую конфету.

Принцесса сама невольно начала улыбаться. Она неохотно оторвалась от зеркальца, повернулась к Дракону.
- А ведь этот старик не такой уж и плохой. Давай простим ему?
Дракон молча кивнул.
- А тебе что подарили? – спросила она
Он хитро глянул на нее и довольно улыбнулся:
- Список королей, которые хуже всех вели себя в прошлом году…
- Зачем? – непонимающе нахмурилась Принцесса.
- …и тем не менее, - продолжил Дракон, - нажили самые большие сокровища…
--------------------------------
© Владислав Скрипач

— Тут кто-нибудь есть? — раздался голос маленькой Бетти, заглянувшей в огромный платяной шкаф.
— У-у-у-у-у-у-у! – завыл кто-то страшный ей в ответ.
– Ой! Мама! Папа! Ой! Ой-ой-ой-ой-ой! – прокричала девочка и побежала в спальню родителей.

Это была немыслимых размеров комната — огромная страна – с уходящими ввысь бордовыми тканевыми стенами, с широкой — словно поле — кроватью в центре, с креслами – словно домики – на тонких ножках, где лежали темно-красные подушки. На кровати, словно король и королева, лежали родители Бетти.
– Мама! Папа!
Маленькая девочка вбежала в комнату и бросилась к родителям, отрывая их от чтения и путаясь в одеялах и покрывалах.
– Бетти? Что такое? – испуганно спросила мама.
– Мама! У меня в шкафу монстр!
– Бетти, опять твои сказки? – возмутился отец, глядя на дочь сквозь очки в черной оправе.
– Это не сказки! Я открыла шкаф, и оттуда так: «У-у-у-у»! Я так испугалась!
Девочка бросилась к матери, которая тут же ее обняла.
– Ну, тише, тише, милая, — проговорила та, мягко поглаживая дочь по голове. — Никаких монстров нет. Все хорошо.
– Есть же! Есть! Пойдемте! Я покажу вам!
Бетти потянула за руки родителей. Женщина умоляюще посмотрела на мужа, взглядом прося его отправиться вслед за девочкой. Мужчина вздохнул и сонно поднялся с кровати.

Войдя в комнату, Бетти сразу бросилась к шкафу.
– Вот! Приоткрой дверцу!
Отец послушно выполнил приказ девочки.
– Тут кто-нибудь есть? – спросила девочка и, улыбнувшись, посмотрела на отца. Но никакого ответа из шкафа не последовало.
– Хэ-э-эй! – прокричала она прямо в шкаф. – Я знаю, что ты там! Ответь!
Но никто не отвечал.
– Вот видишь, – произнес отец. – Никого нет. Это тебе показалось. Все хорошо. Ложись спать, Бетти.
Он уложил девочку в кроватку, поцеловав в лоб, и вышел из комнаты, погасив свет и пожелав спокойной ночи.

Бетти почти уснула, когда дверь шкафа, едва скрипнув, приоткрылась и оттуда высунулась большая темно-зеленая лапа с длинными когтями. Вскоре вслед за лапой высунулся и весь монстр: большой дракон с длинным хвостом в чешуе желто-зеленого цвета, с большими янтарными глазами и вытянутыми, словно веретено, черными зрачками. Вдруг Бетти зашевелилась, и он тут же спрятался в шкаф, оставив чуть высунутой лишь длинную мордочку. Девочка посмотрела на шкаф и чуть не завизжала от ужаса. Монстр посмотрел на кровать и тоже чуть не завизжал от ужаса.
– Кто ты? – едва прошептала Бетти, укрываясь одеялом.
– А ты кто? – ответил монстр, прячась за дверцей шкафа.
– Я Бетти. Мне четыре года.
– Ты человек?
– Человек. А ты?
– А я монстр, – прошептал монстр.
– Как тебя зовут? – спросила девочка, высунув голову из-под теплого белого одеяла.
– У меня нет имени.
– А сколько тебе лет?
– Я не знаю.
– Как же так? У всех есть имя и возраст! – возмутилась девочка, удивительно напомнив свою маму.
– А у меня нет! – воскликнул монстр и выбрался из шкафа.
Девочка села на кровать и посмотрела на него.
– Тогда можно... я придумаю тебе имя?
Монстр чуть смутился, даже испугался, но согласился.
– Тебя будут звать Дракоша, – сказала девочка. – Это будет твоим именем.
Дракоша улыбнулся.
– Ты не такой страшный, как я думала, – отметила девочка. – Мне казалось, что ты больше и гораздо опаснее.
– А я опасный! И большой! И страшный! – произнес монстр и оскалил зубы. Девочка тут же спряталась под одеяло. – Но я не хочу причинять тебе вред. Ты очень милая.
Бетти вновь открыла лицо и смущенно улыбнулась.
– Хочешь чаю и печенья?
– Печенья? – воскликнул Дракоша. – Я сотню лет не ел печенья!
Девочка тут же выскочила из комнаты и вернулась через минуту с тарелкой, полной кексов, печенья и вафель. Затем она взяла игрушечный чайник, игрушечную чашечку, налила воображаемый чай в нее и протянула Дракоше.
– Пей! Устроим ночное чаепитие! Взрослые называют это «прием». Мама с папой часто ходят на «приемы». Вот и у нас будет свой! Проходи в комнату!
Дракоша вышел из шкафа. Острые когти оставляли полосы на паркете, длинным хвостом монстр зацепил вазу (которая тут же со звонким «Бреньк!» упала вниз), выпрямился, задел костистой гривой потолок, сделал шаг и присел около девочки, протягивающей ему игрушечную чашечку и печеньку.
– Кушай, Дракоша! Кушай! – произнесла она, восхищаясь новым другом, протягивая ему печеньку за печенькой и сама попивая воображаемый чай. – Вкусно?
– Очень! – воскликнул монстр.
Вдруг в коридоре включился свет – это стало ясно из-за свечения из-под двери.
– Это родители! – произнесла девочка, ахая. Дракоша испуганно посмотрел на Бетти и бросился к шкафу. Щелкнул замок.
– Бетти! Почему ты не спишь?! – воскликнула мама, подбегая к дочке.
– Мама! Я поняла! Монстра нет! Дракоша! Мама! Дракоша! Друг, мама! Мама! Мама!..
– Милая, это был сон, – произнесла мать как можно мягче, но при этом поразительно цинично. – Драконов нет и никогда не было. Это все сказки, доченька. Ложись спать.
Женщина уложила девочку в постель, поцеловала и ушла из комнаты. Через несколько минут дверца привычно заскрипела и из шкафа выбрался Дракоша.
– Кто это был?
– Моя мама.
– Почему она сказала, что меня не существует?
– Она взрослая. Они слишком заняты, чтобы верить в то, что вы существуете, – отметила Бетти. – Но я в тебя верю, значит, ты есть хотя бы для меня.

С тех пор каждую ночь они проводили вместе. Пока Бетти была маленькая, они пили чай и играли в куклы, затем – учили домашние задания и танцевали, еще позже – слушали музыку, вешали плакаты. Бетти рассказывала ему о своих новых друзьях, о первой любви, плакалась о первой причиненной боли. Однако спустя время Бетти стала все реже вспоминать о нем, а Дракоша, который не хотел быть навязчивым, все реже приходил. Когда друзья Бетти появлялись у нее в комнате, Дракоша сквозь щель в дверцах старого платяного шкафа смотрел на них, и из глаз его капали слезы. Он больше не нужен ей. Она выросла. Теперь уже она взрослая, уже ей нужно ходить «на приемы», а не ее родителям, уже она не находит времени для доказательства существования сказок.

Однажды Дракоша ушел насовсем. Но Бетти не знала об этом, она уехала учиться в университет, позабыв старого друга. Она не знала и о том, что набор детских чашечек и чайников, куклы, с которыми они с Дракошей дружили все детство, выкинули в ближайший мусорный бак; не знала, что мама забыла рецепт того печенья, а сама девушка нигде не записала его. Она не понимала, как уходит ее детство, как уходит беззаботность и мечтательность, как уходят воспоминания, как уходит вера в сказки.

***

Черная машина с кожаным салоном остановилась около старого дома. Водитель, уже немолодая женщина в плаще и строгом костюме, вышла из машины и направилась к двери. Отперев ее, она вошла в пустующий вот уже несколько лет дом.

Все здесь было так же, как несколько десятков лет назад. Пожилым родителям не хватало сил на ремонт, а после их смерти и делать его стало незачем. Но небольшие изменения все же были повсеместно, кроме одной комнатки на втором этаже.

Скрип ступенек. Давно Элизабет (а она уже отвыкла от сокращенной формы своего имени) не слышала этого скрипа. Она медленно поднялась по лестнице и осторожно вошла в ту самую комнатку.

Маленькое окошко, светлые занавесочки, письменный столик, на котором до сих пор лежали книжки, небольшая одноместная кроватка, несколько стульчиков и пуфик – все казалось удивительно маленьким, совершенно не таким, как в детстве. Свет, идущий с улицы, едва освещал серую комнату. На левой стене – оставленные в студенческие годы плакаты, на правой – какие-то сделанные ей же зарисовки, старые фото друзей и... крошечная бумажка, спрятанная за одну из повешенных фоторамок. На ней коряво нарисована маленькая девочка в розовом платьице и зеленый монстр: «Бетти и Дракоша». «Дракоша», — пронеслось в голове уже не девочки – женщины.
Слезы вдруг полились из ее глаз. Она присела на кровать, сжимая в руках детский рисунок. «Дракоша»...
– Дракоша! – прокричала женщина. – Дракоша! Дра-ко-ша!
Она подошла к старому платяному шкафу, открыла его дверцы. Пустой. Оказывается, он не такой большой, как казалось раньше, не такой темный, если пуст, и, самое главное – у него есть задняя стенка. Там нет того прекрасного мира, где живет Дракоша, да и самого Дракоши там нет.
Женщина вновь села на краешек кровати, закрыв лицо руками.
– Эй, – вдруг прошептал кто-то. – Меня звали?
Из-за открытой дверцы шкафа показался желто-зеленый монстр.
– Дракоша? – подняла глаза женщина, не веря увиденному.
– Бетти? Ты изменилась.
– Я повзрослела.
– А я нет. Я не меняюсь с годами.
– А я прожила жизнь.
– Ты уехала. Я долго не видел тебя.
– Сначала я училась, потом работала.
– У тебя есть дети?
– Сын.
Дракоша посмотрел в окно, а затем, не переводя взгляда на Элизабет, спросил:
– Скажи, Бетти, ты еще веришь в сказки?
– Сказки?
– Ты веришь в меня, Бетти? Или ты стала одной из них... из взрослых, которые то и делают, что работают или ходят «на приемы»?
Элизабет потупила взгляд.
– Я была не на одном приеме.
– Ты веришь в сказки?
Верила ли она? Она забыла. Она стала одной из взрослых, она перестала верить, не нашла время на доказательства существования сказок. Но сейчас... Перед ней стоял живой дракон, друг ее детства.
– Верю.
– У меня для тебя кое-что есть.
Дракоша заглянул в шкаф и достал два мешочка. В одном лежали старые, но в новых платьицах куклы, в другом – детский чайный набор.
– Я отмыл их, отчистил от всей гадости, что была рядом, они совершенно чистые. А для них, – он показал на куклы, – я сшил новые платья взамен изорвавшихся старых.
Женщина с изумлением смотрела на два мешочка. Вдруг из одного Дракоша достал чайничек и две чашечки, налил в них воображаемого чая и протянул крохотную чашечку Элизабет.
– Увы, я так и не узнал рецепт печенья!
– Дракоша! – воскликнула женщина и обняла монстра, покрытого твердой колючей чешуей.

Они пили чай, разговаривали и смеялись, как много-много лет назад. Никто не помнил старых обид, только старые радости. Удивительное тепло согревало душу женщины, тепло, о котором она давно забыла. А в голове был один вопрос, на который она теперь всегда знала ответ:
— Веришь ли ты в сказки?

© Большой Проигрыватель

"Впервые я увидел женскую месть во всей красе, когда работал в небольшом филиале огромной корпорации по разработке и внедрению программного обеспечения. Разрабатывали-то в основном в столице, а мы банально барыжничали и навязывали эти продукты гениальности всем, кому можно было.
Коллектив был небольшой: директор, офис-менеджер, пять менеджеров по продажам софта. Численный перевес приходился на мужской пол, но своих леди мы не обижали.
Ирочка-лапочка могла не только телефонные переговоры вести и заниматься офисной работой, но и прикрыть чью-либо задницу мнимым походом к клиенту. Лично я предпочитал с ней дружить.
Светлану Владимировну не стоило цеплять по умолчанию. Её должность гордо именовалась «Руководитель отдела продаж». В её обязанности входило давать нам мотивационные пендали, пресекать попытки саботажа трудовой деятельности и подбивать итоги работы за месяц. Месяц на месяц не приходился, потому иногда «подбивание» превращалось в моральное избиение с угрозой изнасилования. Переживая за свою анальную девственность, мы старались, как могли. Особенно ближе к концу месяца.
В общем, жили мы дружно, пока нашего директора, безобидного тихого геймера, не уволили. Столичное начальство решило, что он настолько тих, что его исчезновения никто не заметит и начался отбор кандидата на вакантную жирную должность. Светик, как мы её называли за глаза, не сомневалась, что будет оценена по достоинству и должность руководителя филиала практически у неё в кармане, тем более что фактически, она давно выполняла его обязанности. Жизнь несправедлива и случился облом. Директором поставили человека со стороны. Больно нам было за Светика, но нас-то никто не спрашивал. Когда новый директор переступил порог нашей конуры, его ожидал настороженный, но дружелюбный приём. Светик перестала быть похожей на унылое нечто и снова засветилась, хотя какой-то стерженёк в ней сломался.
Новый босс начал рьяно искать среди нас «слабое звено», на которое можно повесить падение прибыли. Кто ищет, тот всегда найдёт и менеджер Андрей был уволен с занимаемой должности. И началась она – текучка кадров. По своему опыту знаю, что остановить её крайне сложно. Из нашего некогда дружного коллектива остались трое – Светик, Ирочка и я. Директор освоился, расслабился и даже начал приводить в офис своих подружек, с которыми засиживался допоздна. Ирочка, в чьи обязанности входила ещё и уборка офиса, возмущалась, и нежным голосом говорила:
– Этот моржовый член с мозгом обезьяны, даже не в состоянии убрать за собой резинки, наполненные своими потомками! Мне слишком мало платят за это.
Босс расслабился окончательно и стал редко появляться в офисе. Всё вернулось на круги свои: Светик выполняла его работу – он получал за это деньги. Неизвестно сколько бы продолжалась вся эта канитель, но в один знаменательный день босс ворвался в офис и забился в пароксизме трудовой деятельности. Изрядно устав, он решил позабавить нас всех уморительной историей.
– Иду я такой по улице, а тут она – Богиня. Шикарные длинные ноги, как у модели. Бразильская попка, круглая как мячик, ну просто загляденье. Так и хочется попробовать, насколько сильно накачана. А волосы… – Он блаженно закрыл глаза и потому не увидел, как переглянулись и скривились наши женщины. – Её локоны буквально лежали на этой самой попе.
Несмотря на флюиды неодобрения дам, я увлеченно слушал и представлял. Нам частенько доводилось видеть девочек босса и его любимый типаж, по совместительству, был и моим тоже.
– Я включаю скорость, пока Богиня не скрылась за поворотом. Догоняю и… это просто /п.5/, – мы удивленно замерли. Никто из нас никогда не слышал, что бы босс ругался. – Вы представьте только, у неё морда сорокалетней бабы! Я просто охренел! Мне хочется запретить всем бабам старше тридцати одеваться как двадцатилетние девочки. А волосы обрезать по плечи – нечего вводить в заблуждение!
Я замер. Пламенная речь обманутого мужчины повисла в воздухе, и мне стало понятно, что теперь его никто не спасёт.
Не обращая внимания на гробовую тишину, он удалился в свой кабинет. В тот же день я стал свидетелем написания Светиком докладной записки обо всех непотребствах нынешнего руководства. В ней было перечислено всё: от использованных презервативов и алкогольной тары до систематических невыходов на работу и даже финансовых махинациях, типа «откат» за спиной столичного начальства.
Босс был уволен в течение недели, и Светик стала тем, кем заслуживала – директором филиала. Мораль сей истории проста: никогда не обижайте женщин, господа. Особенно, если им за тридцать."
(с)

Время 9:20. Настойчивый звонок в дверь..
Накинула халатик, и вся такая неумытая, нерасчёсаная и с откровенным желанием кого-нить срочно убить, подошла к двери..

Глянула в глазок - Ленка. Открыла дверь и прислонилась невыспанной мордочкой к дверному откосу.

̶-̶Л̶е̶н̶!̶ ̶К̶а̶к̶о̶г̶о̶ ̶б̶л̶и̶н̶ ̶м̶о̶р̶ж̶о̶в̶о̶г̶о̶!̶!̶!̶ ̶Т̶ы̶ ̶н̶а̶ ̶ч̶а̶с̶ы̶ ̶с̶м̶о̶т̶р̶е̶л̶а̶?̶!̶

- Привет, Лен. Что-то случилось?

- Привет, Фай! Я по делу!!!

Вздохнув и с трудом разлепив один глаз, я только и смогла произнести.

- Лен, ты меня пугаешь. - и потопала на кухню ставить чайник.

Поставив чайник, я плюхнулась на уголок, и подперев рукой подбородок, чтоб случайно носом в стол не упереться если вдруг усну, подняла свои ясны очи на Ленку.

- Рассказывай. Если усну, то толкни когда чайник закипит..

Ленка, немного обидевшись на меня, свой боевой задор-таки не растеряла!

-Фая! Нам нужно начать бегать!!!

От услышанной фразы я открыла сразу оба глаза.. Нет, открыла, это немного не то слово, я вылупила свои глазёнки на максимальную округлость!

- А вам, это, стесняюсь спросить.. Тебе и ещё кому???

- Тебе, Фая, тебе!!! Возраст, понимаешь.. Одышка, избыточный вес, стенокардия, инсульт, "инфаркт, вот такой рубец ©"

После этих слов я проснулась..

- Лена, ты себя слышишь? Какой нахрен избыточный вес?! 57.8 кг, при моём росте.. Да мне мой лечащий врач советует немного алебастра в еду добавлять, чтоб я хоть немного в весе прибавила!!!

Уж не знаю, как было на самом деле, но мне показалось, что Ленка прямо-таки метнула в меня взгляд полный ненависти, от которого мой моСк проснулся окончательно.

Чайник как раз закипел, я встала и налила себе кофе, как обычно. Один к двум. Одна ложечка сахара и две ложечки кофе..
Я и подумать не могла что этот, обычный утренний ритуал, вызовет столько негатива со стороны моей старой подруженцЫи!!!

- Вот!!! Жрёшь всё подряд, пьёшь что ни попадя!!!

С этими словами, она, извергая из глаз молнии, а из жопы дым, схватила мою кружку и вылила её в раковину.

- Всё!!! Хорош жрать!!!

Я, в полной степени [удивлённая], от такого прекрасного утра, которое началось не с нескафе, а со звонка в мою дверь, осторожно поинтересовалась.

- Совсем не жрать?

- Мясо жирное не жрать! И углеводы не жрать!!! И не пить!!! Посмотри на себя! На кого ты похожа?! Бледная как поганка!!! В гроб, и то краше кладут!!!

Такой натиск, честно сказать, меня даже немного смутил, тем более, что у меня просто не было времени накраситься, поэтому я робко поинтересовалась.

- Жирное мясо с углеводами не пить?

От таких новостей я машинально потянулась за сигаретой.

- Кофе не пить! И не курить!!!

Тут, на этой фразе, мой моСк уже функцЫонировал на все 100%, и меня пробило на ржач.

- А не курить-то что?! Мясо, углеводы или кофе?

Ленка, зыркнув на меня ненавидящим взглядом, совершенно искренним и доброжелательным тоном произнесла.

- Дура ты, Файка, не заботишься о своём здоровье...

На что я клятвенно заверяла что не буду пить быстрые углеводы и курить мясо и кофе, но Ленка, обидевшись, хлопнула дверью и ушла.

Я же прошла на кухню, закурила сигарету, налила себе кофе, как люблю, один к двум, и в этот самый момент мне и подумалось.. Да, наверное этот ваш Здоровый Образ ЖЫзни, это всё-таки не моё... Мне больше нездоровый образ жЫзни нравится..

Один чувак, окончив мехмат ЛГУ, поступил в аспирантуру. Стипендия - 100 рублей. Слесарь или токарь на заводе имени Кирова получали в разы больше.
Когда ему надоело безденежье и нытье молодой жены, он бросил аспирантуру и пошел на завод.
В отделе кадров потребовали документ об образовании. Удалось найти только аттестат об окончании восьмилетки. В те суровые времена его направили "доучиваться" в вечернюю школу. А он и не сопротивлялся - один оплачиваемый выходной в неделю никому не повредит. Одно "но" - в вечерней школе приходилось косить под дурачка, что было удобно делать, сидя на "камчатке". Соседом был забулдыга-дворник, все время спавший на уроке.

Однажды учительница объясняла, что площадь круга равняется квадрату радиуса, умноженному на число "пи". Бывший аспирант ее не слушал. Училка решила его проучить и, подкравшись, громко спросила чувака, чему равняется площадь круга. Тот, погруженный в свой диссер, рассеянно брякнул невпопад: "Пи..." ( это не мат, а буква греческого алфавита, обозначающая в математике отношение длины дуги полуокружности к диаметру). Класс закатился счастливым хохотом здоровых людей, столкнувшихся с дурачком.

Когда до чувака дошли ехидные комментарии учительницы, сетовавшей на непроходимую тупость и упреки Создателю сославшему ее в школу рабочей молодежи, аспирант впал в ярость. Выйдя к доске, он расписал ее двойными и тройными интегралами, изобразил предельный переход под знаком интеграла и блестяще доказал, что площадь круга на самом деле "пи", а не "пиэрквадрат", как ошибочно написано в учебниках для средней школы. Рабочий класс впал в анабиоз, оцепенев под шквалом формул и непонятных терминов, а потрясенная училка едва слышно прошептала, обращаясь скорее в вакуум, чем к присутствующим:"Разве это возможно?".

На предсмертный хрип внезапно отозвался забулдыга-дворник, мирно дремавший под яростный стук мела по доске:
"Чувак, - сказал он, окинув беглым взором испещренную мелом доску. - Предельный переход под знаком двойного интеграла в третьей строке сверху на левой стороне доски запрещен. Он расходится..."

Про форум-убийцу
А вот, говорят, есть в Интернете такой форум, на котором люди пропадают. Основал, рассказывают, его давным-давно один Главный Редактор, запустил, завел тему «Какой кетчуп выбрать» и тут же здесь и умер. Долго-долго на форуме никого не было, потом пришел один человек, увидел тему про кетчуп, начал мнение писать. Написал мнение — и под машину попал. Потом другой человек пришел, написал про консерванты — и повесился. Так и повелось.
Прослышал народ про такой странный форум, со всего Интернета собрались специалисты и начали его читать, анализировать. Ничего странного не нашли, решили тогда выбрать добровольца, чтобы тот свое мнение по поводу кетчупа высказал. Нашелся один американец, написал там что-то по-своему, такое, что и не понял никто. Только отправил сообщение — как в его офис самолет ударился, и вместе с ним еще куча народу полегла.
Стали тогда звать модератора. Пришел модератор — извините, говорит, система у форума непонятная, не могу я из него сообщения удалять. И ушел. А форум тот с того самого времени начал адреса менять. То на сайте президента объявится, то в Новосибирске, то в Нижнем Новгороде, то на Газета.ру, то еще где. Много-много народу погубил.
А еще говорят, что люди эти не совсем пропадают. Что ходят их души по Интернету, покоя ищут. И что найдут они покой, только когда в каком-то форуме, в какой-то теме ответ для себя увидят. Что за форум, что за тема, что за ответ — неизвестно. Только, наверное, не про кетчуп. Про любовь что-нибудь, наверное, как всегда…(с) Русские инородные сказки

"Фирочке Хаймович таки очень сильно повезло. Вы будете смеяться, но она наконец вышла замуж. Нет, сначала ей, конечно не то чтобы не везло, сначала Фирочку Хаймович никто за невесту не считал. Когда выдавали замуж ее двоюродную сестру Хасю и пришло время бросать букет невесты, Фирочка даже не подняла свой тухес от стула и продолжала кушать куриную ножку.
— Ай, я вас умоляю, мне почти сорок и за всё это время если мужчины и смотрели на меня, то только за спросить сколько стоит эти биточки.

Фирочка работала в столовой камвольной фабрики и таки знала за биточки всё включая цену.
Фирочка жила со своей мамой Броней Яковлевной и швейной машинкой, которая все равно не работала. Хотя Броня Яковлевна тоже не работала. Из работающих во всей квартире была только Фирочка.
И все бы продолжалось так, как оно есть, если бы Фирочке не повезло.
И ей таки таки так повезло, что все не понимали как. Фирочка вышла замуж не за какого-то гоцн-поцн с рынка, а за настоящего доктора в белом халате и золотом пенсне. Доктора звали Самуил Абрамович Шварц, но Фирочка звала его Муля и он откликался.

За этим доктором до Фирички целых пять лет охотились все более или менее приличные незамужние невесты и даже Роза Шуйт вздыхала о нем высокой грудью, а Розе Шуйт таки есть чем вздыхать, чтоб вы себе там не думали.
Одним словом пока все портили себе нервы и хотели сделать себе личную жизнь, эту жизнь сделала себе Фирочка Хаймович, невысокая полная девушка тридцати семи лет с незавидной жилплощадью и двумя табуретками имущества. И кто бы мог подумать!
Вы меня конечно спросите, как эта самая Фирочка смогла сделать всем больную голову, а себе семейную радость? Так я вам отвечу, как Фирочка смогла сделать всем беременную голову, а себе семейную радость. Я вам, конечно же, отвечу. И я знаю, что я вам отвечу правду, а вы можете думать себе что хочите.

Однажды доктор Шварц зашел к Фирочке по поводу сердца. Не ее сердца, а сердца Брони Яковлевны, ее мамы, которая не работала, как и их швейная машинка. У мамы немного схватило сердце, а доктор Шварц пришел ее лечить по линии горполиклиники. Но получилось, что он пришел за мамино сердце, а получил Фирочкино. Когда доктор Шварц зашел с жары потный, как портовой грузчик, снял свою белую шляпу и выписал маме валокордин, Фирочка предложила ему холодный красный борщ, которые вы все называете свекольник, и за это название моя бабушка побила бы вас вениками и не давала бы плакать.
Но если вы хотите так его называть, делайте что хочите, можно подумать мне есть за это дело.

Так вот, Фирочка накормила красным борщом доктора. И доктор понял, что это то, что он искал всю свою докторскую жизнь. В смысле это холодный красный борщ и Фирочка. И когда он вытер рот салфеткой, он захотел жениться на Фирочке и стал ходить к ней с цветами и крепдешиновыми платьями в подарок.
Фирочка не то, чтобы ломалась, в ее возрасте это смешнее цирка, поэтому согласилась и теперь ей завидует даже Роза Шуйт, не смотря на объемы и томные вздохи.
Ну, так вы хочите узнать что за такой красный борщ давала Фирочка доктору? ну, так я вам расскажу. Можете тоже приготовить и сделать себе счастливую жизнь, главное будьте здоровы и вовремя кушайте.

Вам нужна ботва. Берете буряк, отрезаете ботву и она у вас есть. Положите ее в сторону, а сами помойте под проточной водой сам буряк, поставьте вариться в каструльке. Когда сварится, очистите от кожуры и натрите на терке. Главное не выливайте отвар, надо процедить его через марлю и пусть себе остывает молча.
Пока вы трете свеклу, сварите яйца в крутую. Потом очистите и нарежьте кубиками.
Промываем и нарезаем перышками ботву, которая до этого была в стороне.
нарезаем свежие огурцы, зеленый лук и укроп.
Когда таки все уже готово, смешиваем все это вместе: свеклу, яйца, зелень, ботву, огурцы. Солим, перчим, не стесняемся.
Потом все проще некуда. Положили ложкой по тарелкам получившееся и залили холодным отваром, в который предварительно выжали лимон.
Кладем в каждую тарелочку сметанку, нарезаем черный хлебушек и ждем подходящего доктора, чтобы осчастливить его этим вот покушать и личной жизнью.
И чтоб вы мне были здоровы."

Александр Гутин

в основном здесь

- Ну что, милая, – начала довольная фея прямо с порога. – Помнишь, ты вчера на балу хрустальную туфельку потеряла? Так вот - королевская стража теперь с этой туфелькой все дома объезжает. Принц указ издал: кому туфелька впору придётся, та его женой и станет. Через час здесь будут...
- Вот здорово! – обрадовалась Золушка. – Мачеха с сёстрами как раз вернутся. Пусть попробуют свои ножки в мою туфельку запихнуть. Вдруг повезёт?
И Золушка озорно захихикала.
- Да при чём здесь мачеха? – отмахнулась фея. – А ты?
- А что я? Я в лес уйду, чтоб страже на глаза не попадаться. Хоть и жалко будет такое веселье пропустить…
- В какой лес? – не поняла фея. – А как же принц тогда тебя узнает?
- В том-то и дело. Не хочу, чтобы он когда-нибудь узнал, кто я такая на самом деле.
- Ничего не понимаю…. – пробормотала удивлённая фея. – Ты ещё скажи, что на бал вчера ехать не хотела.
- Тёть, да ты что! – горячо возразила Золушка. – Конечно хотела!
- Это было прекрасно... – глаза Золушки засияли золотым огнём. – Заявиться прямо в королевский дворец этакой светской львицей. Улыбаться, хлопать ресничками, слушать комплименты и восторженный шёпот по углам. И знать, что у тебя есть тайна, о которой никто даже не догадывается. Утонуть в чарующей музыке. Закрыть глаза и кружиться, кружиться, кружиться… А потом обострившимся до предела слухом уловить первый удар курантов. Рванутся, как дикий зверь из капкана. Вырваться из сладкого плена вальса, из горячих рук принца. И бежать. Бежать что есть духу, хохоча, чертыхаясь и теряя на ходу хрустальные туфельки. Нестись наугад через ночь подворотнями и чужими огородами. Рухнуть лицом в траву. Вдыхать запах сырой земли. И слушать, как где-то под горлом бешено колотится сердце.
Золушка осторожно провела рукой по царапине на щеке. Видать, налетела на ветку, когда удирала из дворца.
- Спасибо тебе, тётя. Ты подарила мне чудесный праздник.

Но фею из всей этой пламенной речи волновало одно: свадьба с принцем в Золушкины планы явно не входила.
- Послушай, девочка. – осторожно начала фея. – Это, конечно, хорошо. Вальс, тайна, и этот… зверь, рвущийся из капкана. Но не ради беготни по чужим огородам всё это затевалось. Сейчас приедет королевский гонец. Ты примеришь туфельку. И как только ты эту туфельку наденешь – сразу же из замарашки превратишься в знатную красавицу. Обалдевшая стража тебя во дворец отвезёт. Принц сразу же узнает в тебе вчерашнюю прекрасную незнакомку. Вы поженитесь, и будете жить долго и счастливо.

Золушка ахнула, распахнула от удивления глаза… и разразилась хохотом.
- Ой, не могу! – приговаривала Золушка сквозь смех. – Ты что, правда хотела мена замуж за принца выдать? Принцессу из меня сделать? Ну ты даёшь!
- Брось ты это, тётя. – наконец отсмеявшись, сказала Золушка. – да я ни за что в жизни за принца не пойду.
- Да… как же…так… - Фея растерянно хлопала глазами. Казалось, добрая тетушка вот-вот расплачется.
Золушка тут же сделалась серьёзной. Она подошла к фее и ласково тронула её за плечо.
- Тёть. Ну тёть, ну не расстраивайся. Ты же сама всегда говорила, что счастья для меня хочешь. Только представь, какая жизнь меня во дворце ждёт. Мне же придётся постоянно твердить заученные фразы, приседать в реверансах, улыбаться милой наклеенной улыбочкой. И целыми днями не вылезать из этих придурошных платьишек с рюшечками. Да разве это счастье?
- Придурошные платьишка… с рюшечками… - совсем уже жалобно проскулила фея. – Я ж тебе вчера такое же наколдовала. А ты… в ладоши от радости хлопала…
- Так то другое дело. – улыбнулась Золушка. – Оно ж волшебное было.

- Ну, ладно... – фея взяла себя в руки и попыталась зайти с другого угла. – А о принце ты подумала? Он же теперь с ума сходит. Говорит, всю жизнь тебя искал.
- Да не меня он искал, тётя. – покачала головой Золушка. – Он чуда искал. Так чудо у него вчера было. А если я превращусь в напудренную идиотку – какие уж тут чудеса…
- Ты за принца не переживай. – добавила она. – У принца своя судьба, и менять её он не станет. Женится на достойной девице благородных кровей. Трон от отца унаследует. Будет занят делами государственными. Переговорами дипломатическими. Скучными, но роскошными пирами. И однажды даже не вспомнит лица той таинственной незнакомки, с которой кружился когда-то в вальсе. От той далёкой ночи останется только маленькая, словно выпавшая из волшебного сна, хрустальная туфелька. Которая так никому и не пришлась по ноге.

Фея молчала. Думала о чём-то. Потом она подошла к Золушке. Заглянула ей в глаза. Пристально так глянула, словно до самого дна души достать хотела.
- Ну что ты, девочка? Что ты, моя хорошая? – зашептала фея. – Неужто замуж не хочешь? Счастье обретёшь, от души заживёшь да в роскоши утонешь. Нежные шелка по коже зашелестят...
Голос феи шелестел, как ветерок в листве. Он ласкал и баюкал, как ласкают и баюкают приболевшего ребёнка. Притих маленький домик. Замерло всё вокруг. И даже сверчок за печкой замолчал, и, казалось, тоже слушает, заворожённый.
Но звонкий Золушкин смех разорвал тишину напополам.
Золушка отступила на шаг, скрестила руки на груди и дерзко взглянула на фею.
- Тётя? Ты действительно думала, что это сработает? Я хоть и дочь простого человека, а кровь-то во мне ваша, колдовская. Или ты забыла? Зачем ты мне-то голову морочить пыталась?
- Стареешь ты, тётя. – улыбнулась Золушка. - Видишь, уже мне тебя уму-разуму учить приходится.
Фея открыла было рот, но Золушка протестующее вскинула руку.
- Хватит, тётя. Надоело. Волшебница ты талантливая, всегда тебя за это уважала. А вот говорить с тобой невозможно – зануда занудой.
- Дура ты. – обиделась фея. – Мало того, что дура, так ещё и упёртая дура. Вся в мать.

Воспоминания о матери Золушки заставили фею нахмуриться.
Ох и чудила сестрёнка в своё время. Ведь и королевичи заморские ей руку с сердцем предлагали. И во дворец главной волшебницей звали. А она – ни в какую! На все уговоры только дерзит да хохочет.
А однажды такое выкинула… Явилась на светский приём. Такой милашкой прикинулась. Какая грация! Какие манеры! Поклонники умирают от любви... Придворные дамы чуть не плачут от умиления… А она прямо посреди бального зала превратилась чёрт знает во что, захохотала и в окно улетела. Так это чёрт-знает-что им ещё и язык напоследок показало.
Ох и скандал потом был…

А потом она вдруг исчезла. Как сквозь землю провалилась. Фея из кожи вон лезла, а найти её не могла.
Отыскала фея её всё-таки несколько лет спустя. За тыщу вёрст от родного королевства. Вот в этом доме.
Смотрит на неё фея, и с радостью, и с укором. А она, как ни в чём не бывало, по дому хлопочет. Всё такая же красивая. Только чужая какая-то. На них, на фей, уже совсем непохожая.
Свежий хлеб из печи достаёт. Как же он пах, этот хлеб. Всё вокруг своим запахом наполнил. Словно ты только этим хлебом и дышишь.
А она улыбается, любуется румяной корочкой и говорит:
- Смотри, сестрёнка. Вот оно какое, чудо. А все твои махания волшебной палочкой – это так, фокусы для бродячего балагана.

Фея взглянула на Золушку, как две капли воды на мать похожую. Вздохнула.
- Да ну вас всех к лешему. Вот и торчи тут, пока тебя мегера мачеха совсем не изведёт.
- Изведёт, говоришь? – как-то нехорошо усмехнулась Золушка. – Ну, это ещё бабка надвое сказала…
«Ишь как девчонка заговорила! - фея начала не на шутку злиться. – И замуж-то за принца она не пойдёт. И мачехи не боится. И кровь в ней колдовская. И меня уму разуму ещё поучит.»
«Ну ладно, кровь в ней действительно наша, колдовская. Хоть по ней и не скажешь.
Хм… А вот не скажешь ли?...»
Фея внимательно посмотрела на Золушку.
Вот она, такая же, как всегда. Невысокая. Худенькая. Возится у печи, откидывает назад непослушные рыжие волосы. Напевает что-то себе под нос. Красиво поёт, с душой. Хочется слушать и слушать.
Задумалась о чём-то. А руки словно сами по себе по воздуху плывут. И каждая вещь в доме её слушается.
В лес стала часто уходить. Одна. Даже ночью. Раньше фее эти её прогулки очень не нравились. А потом тётя поняла – любит девчонку лес. Ни зверь дикий её не тронет, ни с тропы никогда не собьётся.
И как же фея всего этого раньше не замечала? Хотя тут разве углядишь… С ними же, с феями, всегда так. Ещё вчера была тихой чудаковатой девчонкой, а сегодня Силу почуяла. Так маленький хищник однажды чувствует запах свежей крови. И, оттолкнувшись неуклюжими лапками, прыгает вперёд.
«Вот оно! – то ли с радостью, то ли с ужасом подумала фея. – Началось».

И ещё подумалось фее, что мачеха у Золушки как-то резко в последнее время сдавать начала. Красота её, крикливая и показная, вся куда-то подевалась. Сколько мачеха не напомаживается – всё равно лицом всё больше на жабу походить стала. Хворь её какая-то непонятная мучает. И ни один лекарь во всём королевстве помочь не может. Раньше такая властная, уверенная была. А теперь всё больше ноет да охает. Осточертела уже всем. И отец Золушкин, который раньше с мачехи пылинки сдувал и слово сказать в её присутствии боялся – теперь всё больше на неё огрызается. Чувствуется, что только привычка да доброта душевная не дают ему выставить эту сударыню за порог вместе с её склочными дочурками.
Дааа, многое изменилось в этом доме... Права Золушка – стареет фея. Раньше знала, что в тридесятом королевстве творится, а теперь того, что под носом происходит - не замечает...))

Фея вздрогнула и очнулась от своих мыслей. В доме было подозрительно тихо. Тётя опасливо покосилась на Золушку...
А Золушка неподвижно стояла посреди кухни - закрыв глаза и блаженно улыбаясь, она вдыхала запах свежего хлеба...

Старуха, покачав головой, вздохнула.
Напротив сидел рыжий мужчина, с выпирающим лбом и нервно бегающими выпуклыми глазами, маленький и тщедушный.
- А ты точно этого хочешь?- спросила она, уставив на него свои блёклые от времени глаза. – Не прибежишь потом? Не будешь выть под дверью и умолять отменить то, что исправить уже никто не возьмётся?
- Нет, конечно. Я же мечтаю об этом давно, вот только шанса не выпадает. Мне бы хоть маленький, вот такусенький! Понимаешь?
Он почти соединил большой и указательный пальцы, с надеждой глядя в просвет.
- Обратного пути не будет,- устало произнесла бабка, почесав волосатую бородавку на щеке.
- Да знаю я, мне и не надо. Это же ещё со школы мечта: спать с ней рядом, дышать одним воздухом, чтобы она проводила рукой по моим волосам и говорила, что я самый лучший, понимаешь?
- Да, понимаю, что тут непонятного. Не ты первый, не ты последний!
- Она всегда была самой красивой в школе. На меня внимания не обращала. А хочу, чтобы заметила! И, чтобы не просто так, терпела меня, а чтобы полюбила, понимаешь?
- Вот чего заладил-то? Понимаешь, понимаешь… Не дура, раз ты ко мне пришёл -понимаю.
- И, чтобы не обычный приворот, а чтобы ей в радость… по…
- Молчи! Ещё раз скажешь слово «понимаешь» и я тебя выгоню,- возмутилась, топнув ногой, старуха. – Готов ты отказаться, ради всего того о чём просишь, от привычной жизни?
- Конечно, жизнь моя переменится, станет другой, рядом с ней всё будет казаться сказочно прекрасным. Это же мечта, сбудется моя мечта,- почти пританцовывая от нетерпения, радостно взвизгнул он.
- Хорошо. Помогу тебе. Приходи сюда в полночь, на полнолуние. Да, тихонько приходи, чтобы тебя не видел никто, смотри.
- Значит, берётесь? А сколько я буду должен? Что принести с собой?
- Что принести? Знамо дело, деньги. Мне квартплату за способности не отменили, так что с тебя десять тысяч. Адрес и фото твоей возлюбленной не забудь.
- Да, всё сделаю, а десять тысяч, в смысле долларов?- на всякий случай спросил её посетитель.
- На кой ляд мне твои доллары, рублей,- хмыкнув, ответила бабка. - За воду, газ и свет в долларах не принимают.
- Понял, всё понял. Приду на полнолуние обязательно, ждите, - в предвкушении того шанса, о котором он всю свою юность мечтал, проситель потопал к выходу. - А когда оно, кстати, полнолуние?
- Послезавтра.
За его спиной щёлкнул замок.
- Какое счастье, что так скоро!- воскликнул мужчина, обращаясь к старой обшарпанной двери.
Наутро, после второй их встречи, отправились они с бабкой к дому его возлюбленной.
Дождавшись, когда красавица выйдет из подъезда, старуха твёрдой походкой подошла к молодой женщине и без тени смущения, глядя своими водянистыми глазами прямо ей в лицо, произнесла:
- Возьми его себе, он так одинок, а ты добрая, он любить тебя будет, радоваться тебе. Погляди, какой он грустный.
Женщина замялась, не зная, что ответить. Давно хотела такого, а тут растерялась.
- А сколько я вам буду должна?
Она потянулась к своей сумочке.
- Ничего. Он хороший, ты только люби его.
- Конечно,- обрадованно воскликнула женщина, подхватив его на руки и целуя в нос. – Я буду его любить, я о нём с детства мечтала. Спасибо вам огромное!
И она, повернув в сторону подъезда, направилась домой.
- И спи с ним, хотя бы первое время, пока привыкнет, а- то я ему обещала,- крикнула вслед бабка.
- Конечно, он же такой лапочка, - отозвалась, обернувшись, красавица.
Сидя на её руках, укоризненно, прищурив свои выпуклые глазки, смотрел на старуху тойтерьер. Он получил свой долгожданный шанс.

© Лана Лэнц 

Проститушка

Влюблённый мужчина глух и слеп. Слеп и глух.
А Андрей был влюблён. Влюблён настолько, что не замечал очевидных вещей: его избранница, мягко говоря, слаба на передок.
Но Андрей считал, что это всё сплетни. Что не может Таня его предать. Ведь она такая прекрасная, такая беззащитная, такая доверчивая.
Cлепота, глухота и любовь Андрея исчезли одновременно. Когда он застал у себя дома их общего знакомого, Серёгу.

Мозг в голове Андрея по привычке послал команду: «этого не может быть». А глаза смотрели, как Серёга, не попадая одной ногой в штанину, плясал перед ним, пытаясь одеться.

- Да я чаю зашёл попить, - быстро говорил Сергей, раздражённо тряся ногой, - а твоя Танька мне чай на брюки вылила. Вот и пришлось раздеться.
- А Таня зачем разделась? - поинтересовался Андрей.
- Я откуда знаю? - ответил Сергей, наконец-то совладав со штанами. - Это ты у неё спроси. Я буквально на минуту отвернулся. А она уже голая. Я ни при чём.
- Носки не забудь, - посоветовал Андрей Сергею, - и захлопни за собой. Дверь.
- Захлопну, - пообещал тот, прыгая на одной ноге по направлению к двери.
Он одновременно надевал носки и шёл к выходу. Хотя практичнее было бы вначале надеть их и потом уже выйти.
- Он меня изнасиловал, - заявила кутавшаяся в одеяло Таня, - я не виновата.
- Клевета! Она сама дала! - крикнул уже откуда-то из коридора Серёга и хлопнул дверью.
- Оденься, - сказал Андрей Тане.

Он прошёл на кухню. Налил себе водички из-под крана в гранёный стакан. Сел за стол.
На столе лежала доска, нож и порезанные хлеб с колбасой.

Татьяна появилась на кухне через пять минут. Уже одетая. В какую-то маечку и короткую юбку.
- Это ты во всём виноват, - заявила она с порога, - я целыми днями...
- Собирай вещи и проваливай, - перебил её Андрей.
- Тебе надо, ты и собирай, - огрызнулась Таня, - и сам проваливай.

Андрей медленно взял кухонный нож. И почти без замаха бросил его в сторону жены. Нож воткнулся в притолоку над Таниной головой.
Татьяна ойкнула и скрылась в глубине квартиры.
Андрей сидел и пил воду. Смотря в окно и прислушиваясь к звукам, доносящимся из комнаты.

Через полчаса Таня мелькнула в коридоре с какими-то свёртками и баулами. Ещё минут пять она что-то вытаскивала на лестничную площадку с подругой, которую вызвала по телефону. Потом хлопнула дверью.
В квартире наступила тишина. Звенящая тишина. Когда слышно только, как бьётся твоё сердце.
Андрей допил воду. Сходил в туалет. Зашёл в комнату.

Таниных вещей не было. Не было утюга, подставки под него. Не было пылесоса и ноутбука.
И ещё не было занавесок.
«Занавески-то ей зачем? - удивился Андрей. - Они же старые уже. Ладно, ноут почти новый. Но занавески?!»
Андрей подмёл пол обнаруженной в кладовке щёткой. Затем помыл его. Во всей квартире.

Поменял постельное бельё. Хорошо, что нашёлся комплект из белорусского ситца, подаренный им на свадьбу дальними родственниками.
Подумал, мыть ли окна? Но решил оставить это до более тёплых дней.
Приготовил себе ужин. Поел.
И лёг спать.

В голые окна светил качающийся на ветру фонарь. От его света казалось, что в квартире кто-то, кроме Андрея, есть. Кто-то ходит из одного угла в другой.
Приснилась Андрею Танька. Голая, она валялась в их кровати. Хихикала. Корчила Андрею рожи и призывно манила к себе.
Она ему потом снилась практически каждую ночь. И обязательно голая.
Утром Андрей вставал разбитым, невыспавшимся. Злым и несчастным. И с огромным желанием вернуть всё как было. Вернуть жену, вернуть семью, вернуть то счастливое время, когда он был глух и нем.
Но время лечит. И сны с Танькой стали всё реже и реже. А Андрей спокойнее и выдержаннее.
Он отбил атаки своих и её родственников, хотевших помирить их. Отбил две попытки Таньки вернуться к нему. Сменил замки. Поменял симку в телефоне.
Жить одному было даже в чём-то приятно. Да, серо и одиноко. Зато никаких проблем. Сам себе господин, сам себе хозяин.
Единственное, что доставляло неудобство, это отсутствие секса. С женщинами познакомиться у Андрея не получалось.
Он зарегистрировался на парочке сайтов знакомств. Поставил в поиск свой город. И принялся писать более-менее симпатичным дамам примерно его возраста.
90 процентов из них вообще не ответили Андрею. А кто ответил, те очень удивили Андрея.
Большинство вопросов было о его заработке. Живёт ли он один? Есть ли у него квартира? Интересовались маркой его машины. Платит ли он алименты?
Андрей честно ответил на все вопросы. И письма прекратились.
Никого не интересовал разведённый мужчина 30 лет без машины для разовых встреч. Хотя и живущий в своей однокомнатной квартире. Женщины хотели молодых накачанных миллионеров, с радостью готовых воспитывать чужих детей.
Угробив ещё пару вечеров на бесплодные поиски, Андрей решил воспользоваться старым, как и весь этот мир, способом. Вызвать на дом проститутку.
Уселся вечером около компьютера. Открыл браузер. Нашёл через Гугл парочку сайтов.
Жриц любви в городе оказалось не просто много, а очень много. Андрей просматривал страницу за страницей и не мог выбрать.
Девушки и женщины самого разного возраста. От 18 до 50. Худые и толстые, в одежде и без. Попались даже две или три негритянки. Лица у многих были заретушеваны.
Средняя цена за час составляла две с половиной тысячи рублей. Ночь - пятнадцать тысяч.
- Однако, - пробормотал Андрей, - овёс-то нынче дорог. Простому инженеру не по карману будет. Разве что раза два в месяц себя баловать.
Сам он получал 65 000 рублей. Не много, но и не мало по владивостокским меркам.
Андрей просмотрел всех кандидаток, но так и не смог решиться. Он уже собрался было закрыть окно браузера, как вдруг обнаружил новое лицо. Видимо, анкета добавилась, пока он просматривал остальных кандидаток.
Милое личико. Натянутая улыбка. Лет 25 примерно. Внизу пометка: впервые на сайте. Имя - Эллеонорра. Именно так - с двумя Л и Р. Условия - только выезд.
Андрей кликнул на кнопку с телефоном. Появился номер. Сотовый.
Андрей достал свой телефон, вбил номер с сайта. Нажал на вызов.
Первый гудок, второй, третий.
Андрей почему-то вспотел. Занервничал.
Наконец, на седьмом гудке трубку подняли.
- Слушаю, - произнес испуганный женский голос, - Элеонора слушает.
- Я хотел бы заказ сделать, - осипшим голосом сказал Андрей, - на час. С выездом.
- Хорошо, - ответила девушка, - я приеду. Вы где живёте?
Андрей продиктовал адрес.
- Ой, это совсем рядом, пешком можно дойти, - обрадовался женский голос, - 500 рублей ещё за машину.
- Так если пешком можно дойти, зачем за машину платить? - поинтересовался Андрей.
- Это водитель-охранник, - пояснила девушка, - он меня будет в машине этот час ждать. Хоть пешком, хоть на колёсах. Всё равно.
- Хорошо, - согласился Андрей, - я дома. Через полчаса жду вас.
- Договорились, - опять испуганно ответила девушка и отключилась.
Андрей заметался по квартире.
Зачем-то включил недавно купленный пылесос. Затем быстро убрался на кухне. Достал кусок колбасы. Наделал бутербродов.
Налил в чайник свежей воды. Поставил на плиту.
Встал у окна. За окном шёл снег. В коробке двора светили три фонаря. Четвёртый почему-то не горел. Хотя, сколько помнил Андрей, он всегда не горел. Слева, на первом этаже, мерцала зелёным аптека.
В голову полезли стихи Блока: «Ночь, улица, фонарь, аптека...»
В доме напротив открылась входная дверь. Вышла женщина. Постояла нерешительно несколько мгновений и пересекла двор. Вошла в его подъезд.
Через несколько минут в прихожей тренькнул звонок.
Андрей вошёл в коридор, подошёл к входной двери. Открыл.
На пороге стояла невысокая девушка. Та, из дома напротив. Светлый пуховик, вязаная шапочка с оленями, меховые сапожки.
На ту, из проституточного сайта, она была совсем не похожа. Сходство было, но весьма отдалённое.
- Здравствуйте, - сказала девушка.
- Здравствуйте, - ответил Андрей. - Элеонора?
- Кто? - вздрогнула девушка.
- Вы Элеонора? - уточнил Андрей.
- Ах да, это я, - кивнула девушка. - Вы одни?
- Один, - подтвердил Андрей, - проходите. Раздевайтесь.
- Как? Прям сразу? - испуганно спросила девушка, делая шаг в прихожую. - Можно я хотя бы руки помою?
- Я имел в виду верхнюю одежду, - смутился Андрей, закрывая за Элеонорой дверь, - не совсем и не всю одежду. Совсем потом… наверное. А руки помыть в ванной. Я провожу.
И Андрей, сделав несколько шагов, открыл дверь в ванную. Включил там свет.
Оглянулся. Элеонора стояла возле входной двери, маленькая и беззащитная. И испуганная.
- Можно, я хотя бы разуюсь? - спросила она, оглядываясь.
- Да, конечно, - ответил Андрей.
- А стульчика у вас нет? - спросила девушка. - А то у меня замок в правом сапоге заедает.
- Нет, - ответил Андрей, - но я вам помогу.
Он встал на колени перед Элеонорой и помог ей стащить с ног сапоги.
Затем проводил девушку до ванной. Где она помыла руки. Вытерла их.
- Чай, кофе? - предложил Андрей.
Чувствовал он себя при этом если не идиотом, то явно не уверенно. Он никогда раньше не заказывал проституток на дом и понятия не имел, что и как надо делать.
- Да какой кофе на ночь, - махнула рукой девушка, - тем более давление может подняться. И не уснёте потом. А от чая не откажусь.
Было видно, Элеонора тоже не в своей тарелке.
- У меня друг в Китае живёт, - затараторил Андрей, - он мне присылает различные виды. То, что у нас в магазинах продаётся, это же невозможно пить. А чай - это благородный напиток. Это тысячи сортов. Каждая провинция имеет свой вкус, свой цвет. Кто-то специализируется на пуэре, кто-то на зелёном чае. Вы какой предпочитаете?
- Мне обычный, чёрный, - ответила Элеонора, усаживаясь на кухне.
- Сейчас всё будет.
Андрей достал деревянную коробку с набором для чайной церемонии. Принялся заваривать душистый напиток. Элеонора смотрела на его действия с интересом. Сидела она на краешке стула, будто готовая в любой момент вскочить и убежать.
- А водителя вашего чай попить не позовёте? - вдруг зачем-то спросил Андрей.
- Какого водителя? - не поняла девушка.
- Ну, вы же по телефону говорили, что на машине приедете с водителем-охранником, - напомнил ей Андрей.
- А-а-а, это, - девушка на мгновенье замялась, - он в машине остался. За углом. У него там зажигание барахлит. Вот он сидит и чинит.
- Что чинит? - спросил Андрей.
- Зажигание чинит, - тихо ответила Элеонора.
Было видно, что врать она не умеет.
- Зажигание - это серьёзно, - помолчав, ответил Андрей, - очень серьёзное дело - зажигание.
- А вы, кроме чая, чем ещё увлекаетесь, - перебила его девушка, - и кроме работы?
Андрей задумался.
- В детстве монеты собирал, - сказал он, - дореволюционные. У меня приличная коллекция была. А сейчас… Сейчас сказки пишу. Для детей.
- Ой, как здорово, - Элеонора чуть не смахнула чашку с чаем, которую перед ней поставил Андрей, - публикуетесь где-то?
- Нет, - покраснел Андрей, - я для себя пишу. Для своих будущих детей. В стол, как говорится.
- А мне покажете? - спросила девушка. - У меня сыну пять лет. Я ему уже всю классику перечитала. Пушкина, Крылова, Андерсена.
- Ну, не сейчас же, - перебил её Андрей, - вы, вроде, не за этим же сюда пришли. Не за сказками.
- Ой, извините, - покраснела Элеонора, - и правда, что это я?
- Кстати, - Андрей посмотрел на часы, - а время с какого момента идёт? И деньги когда платить?
- Да время как начнём, - тихо ответила Элеонора, - а деньги сначала. Можно сейчас.
- Вот, - Андрей протянул ей сложенные три купюры по тысяче рублей.
- Спасибо, - Элеонора взяла деньги и быстро спрятала их в сумочку, - спасибо большое.
- Пожалуйста, - ответил Андрей. - Хотите бутерброды?
- Да, - ответила девушка, - спасибо большое.
- Пожалуйста, - ответил Андрей.
Ситуация получалась какая-то дурацкая. Он пригласил в гости проститутку, которая, как оказалось, живёт в доме напротив. И вот, вместо того чтобы сейчас кувыркаться в кровати, они пьют на кухне чай с бутербродами.
- Может, что-нибудь покрепче? - предложил Андрей.
- Нет, что вы, - испуганно ответила Элеонора, - я на работе не пью.
Андрей не мгновенье завис, переваривая то, что ему только что сказали. И через секунду скорчился от хохота. Он смеялся, не в силах остановиться.
Элеонора вначале удивлённо смотрела на Андрея. Потом она улыбнулась. Хихикнула. И тоже рассмеялась.
Смех у неё был замечательный. Как будто колокольчик звенел.
Смеялись минут десять. Андрей вроде бы успокаивался. Вдыхал, набирая полные лёгкие воздуха. И опять заходился в хохоте. Элеонора тут же подключалась со своим колокольчиком. На глазах у неё выступили слёзы. Личико раскраснелось.
В конце концов оба успокоились.
- Вот насмешила так насмешила, - сказал Андрей, - я такое в первый раз слышу.
- Судя по всему, ты и девушку первый раз в жизни заказываешь, - отозвалась Элеонора. - Жену-то куда дел? Захохотал до смерти?
- Жену? - Андрей на несколько секунд замолчал. - Это не я её захохотал, это она надо мной посмеялась.
И он принялся рассказывать незамысловатую и короткую историю своей семейной жизни. Про Таню, про боль от её измены, про Серёгу, про чёрную дыру в груди, про снятые занавески... Рассказывал так, как не рассказывал никому другому. Ни друзьям, ни родственникам. Рассказывал совсем постороннему человеку.
Элеонора слушала, чуть приоткрыв рот. Не перебивала. Просто смотрела широко раскрытыми глазами на Андрея и слушала.
- Вот я и живу один, - закончил Андрей. - Всё хорошо, да вот половой вопрос беспокоит. Поэтому и позвал тебя.
- Извини, я не знала, - произнесла Элеонора, - я не знала, что у тебя с женой так случилось.
- Случилось и случилось, - Андрей махнул рукой, - дело житейское. У тебя-то самой куда муж делся? Муж объелся груш. С другой загулял или что?
- Он умер, - тихо сказала Элеонора, - полгода назад.
- Извини, не знал, - Андрей виновато дотронулся до руки девушки, - правда, я не хотел.
- Да ничего, - ответила Элеонора, - не извиняйся.
Они помолчали. Рука Андрея так и осталась лежать на руке девушки.
- Он наркоман был, - внезапно начала свой рассказ Элеонора, - от передозировки и скончался. Я когда замуж за него выходила, не знала об этом. Да и потом не знала. Догадываться начала, когда уже сын родился. Думала, что смогу его спасти. А он мне врал постоянно. Нигде не работал. Целыми днями где-то пропадал.
Элеонора вздохнула тяжело. Взглянула Андрею прямо в глаза.
- Он из дома всё тащил, - продолжила она, - всё что под руку попадётся. Даже обручальные кольца унёс. Представляешь, с меня со спящей снял обручальное кольцо. И сказал, что я его сама потеряла. Врал. Врал до самой своей смерти.
- Все врут, - отозвался Андрей, - кто-то меньше, кто-то больше. Это природа человека.
- Я не вру, - ответила Элеонора, - я тебе правду говорю.
- Ну, ты же наврала про водителя, который зажигание чинит, - улыбнулся Андрей, - а говоришь, что не врёшь.
Элеонора вспыхнула. Покраснела.
- Это я для безопасности, - сказала она, - я же не знала, к кому иду. Вдруг ты бандит или вас тут целая квартира извращенцев?
Андрей грустно улыбнулся.
- Я тут один извращенец, - сказал, - вместо секса о своих рогах рассказываю. А ты, девонька, судя по всему, тоже в первый раз.
- Да, - Элеонора так же горько усмехнулась, - ты мой первый клиент. И первый блин не комом. И чаем напоил, и бутербродами накормил. Спасибо.
- Меня зовут Андрей, - Андрей протянул руку.
- Лариса, - ответила девушка и пожала протянутую руку.
- А я только было к Элеоноре привык, - сказал Андрей, - а тут Лариса. Красивое имя. Можно вопрос?
- Спрашивай, - Лариса подпёрла кулачком подбородок.
- Зачем тебе это надо? - Андрей постарался подобрать слова. - Вот этот вызов? Точнее, вызовы. После меня ведь будут другие. Не противно будет этим заниматься? Ведь я же вижу, что это не твоё. Ты же нормальная.
- А у меня нет выбора, - устало ответила Лариса, - просто нет выбора. Ты думаешь, мне хочется этим заниматься? У меня просто нет ни выбора, ни выхода. Мне деньги нужны. У меня ребёнок. Он кушать хочет.
- Всегда есть выбор, - перебил её Андрей, - деньги не главное в этой жизни.
- Не главное, - согласно кивнула Лариса, - конечно, не главное. Но без них тоже невозможно.
- Можно перезанять, устроится на другую работу… - начал было перечислять Андрей.
- Я на двух работах работаю, - опять перебила его Лариса, - и я хороший работник, между прочим. Меня ценят. И зарплаты нормальные. Но мой бывший муж наделал долгов перед смертью. Наркотики - это недешёвое развлечение. А за долги надо платить. Вот я и плачу. Кредиты не только на него оформлены. Но и на меня тоже. И за квартиру надо платить. Мне завтра надо отдать десятку. Кровь из носа. Иначе нас на улицу выгонят с ребёнком. А занять мне не у кого. Я и так должна всем сослуживцам и всем знакомым, кого знаю.
- Большие долги-то? - помолчав, спросил Андрей.
- Где-то около двухсот тысяч осталось, - ответила Лариса, - я где смогла, там договорилась. А тут с квартиры попросили. У меня долг за месяц. Завтра крайний срок.
- И ты решила торгануть телом, - невесело пошутил Андрей, - чтобы закрыть долги бывшего мужа. Трешак какой-то. Ты чего себе такого мужа-то выбрала? Получше не нашлось?
- Любила, - протянула Лариса, - вот и выбрала. А ты чего себе такую жену нашёл? Порядочных не было?
Андрей вздрогнул. Рассмеялся.
- Уела, - сказал, - ты за словом в карман не лезешь. Хочешь ещё чаю?
- Нет, - ответила Лариса и встала, - пойдём в постель. У меня ребёнок дома один. Вдруг проснётся? Я только в туалет схожу и в ванную. И сразу к тебе. Полотенце, что я руки вытирала, его можно использовать?
Андрей кивнул. Можно, мол.
Лариса развернулась и скрылась в санузле.
Андрей убрал посуду. Сполоснул чашки.
Зашёл в комнату. Выключил свет. Разделся. Юркнул в постель.
Его вдруг затрясло. То ли от желания, то ли от страха.
Лариса появилась в комнате внезапно. Быстро подбежала к кровати. Сбросила с себя полотенце. В свете от фонаря мелькнуло её белое тело. Она откинула одеяло и прижалась к Андрею.
- Вот, - она сунула в руку Андрея что-то мягкое и скользкое, - презерватив не забудь.
- Позже, - сказал Андрей, - когда встанет.
- Кто встанет? - не поняла Лариса.
- Ну, этот, - Андрей вдруг засмущался, - на кого надевать. Зря ты его распечатала.
- Извини, - вздохнула в полумраке Лариса, - я волнуюсь. Положи пока на тумбочку. Потом наденешь.
Андрей бросил кусок резины на тумбочку. Осторожно дотронулся до плеча Ларисы.
- Обними меня, - попросила она его, - я сама уже без мужчины почти год. Соскучилась. И забыла, как это, когда тебя ласкают.
Андрей обнял Ларису. Погладил её грудь. Поцеловал. Вначале в щёку. Потом в губы. Лариса ответила. Начала гладить его спину. Задышала горячо в ухо. От этого было щекотно.
- Иди ко мне, - попросила она его, - иди, мой хороший.
Андрей, целуя, лёг на Ларису.
- Презерватив, - прошептала та ему на ухо, - не забудь надеть.
- Что? - не расслышал Андрей.
- Презик, - повторила Лариса. Не забудь презерватив.
- Ах, да, - Андрей слез с Ларисы и в темноте попытался нащупать на тумбочке средство контрацепции.
Презерватива на столике не было.
Ругаясь вполголоса, Андрей слез с кровати. Включил лампу.
Нагнулся, заглянул под кровать.
Розовый кусок латекса лежал в куче пыли между кроватью и тумбочкой. Вероятно, Андрей смахнул его вниз, когда пытался нащупать в темноте.
Андрей взял презерватив в руки. Встал. Лариса сидела на кровати, натянув одеяло по самый подбородок.
- Он испачкался, - сказал Андрей, - упал. Не надо было его вскрывать. Есть ещё?
- Нет, - ответила Лариса и покраснела, - я только один взяла. Я же не знала, что ты его уронишь. В следующий раз возьму всю упаковку. Я не знала. Я неопытная. Я первый раз.
- И что теперь делать? - спросил Андрей.
- А у тебя красивое тело, - сказала Лариса, - животик небольшой, но это нормально. У тебя ноги красивые. И руки.
Андрей внезапно понял, что он стоит посередине квартиры абсолютно голый.
Он покраснел, как только что Лариса. Схватил полотенце, которым до этого вытиралась девушка. Обернулся в него.
- Я здоров, - сказал Андрей, - я после развода проверялся на наличие. Всё чисто. А после развода у меня никого не было.
- Я тоже здорова, - ответила Лариса, - я тоже проверялась. На всякий случай. Наркоманы - это группа риска. Но, слава богу, ничем меня не заразил.
- Тогда без? - спросил Андрей.
- Я не знаю, - ответила Лариса, - я боюсь. Но если ты уверен, то давай без него.
Андрей выключил свет. Залез под одеяло.
Обнял Ларису. Она обняла его. Поцеловала куда-то под подбородок. Зашептала что-то.
И у них всё получилось. Неуклюже, как у подростков. Но безумно сладко и с фантастической страстью.
Когда это закончилось, Лариса осторожно встала, ушла в ванную.
Андрей хотел подняться вслед за ней, но не смог. Его тело ныло от удовольствия.
Лариса вернулась. Присела на кровать.
- Даже уходить не хочется, - сказала хрипло.
- Не уходи, - ответил Андрей.
- Не могу, - вздохнула Лариса, - у меня ребёнок.
- И долги, - добавил Андрей.
- И долги, - подтвердила Лариса, - ты спи, мой хороший, спи. Пусть тебе приснится что-нибудь счастливое. Спи. Спи.
И Андрей уснул. Провалился в сон, как под лёд. Снилось ему море. Тёплое море и горячий песок. И шум прибоя.
Проснулся Андрей от звонка будильника.
Вскочил. Сбегал в туалет. Почистил зубы. Умылся.
Быстро позавтракал оставшимися с вечера бутербродами и яичницей.
Уехал на работу.
Вернулся в обед. У них сегодня, перед праздниками, был короткий день.
Ничего не напоминало о Ларисе. Лишь запах, оставшийся на полотенце, которым она вытиралась. И испачканный пылью презерватив, сиротливо лежащий на тумбочке.
Андрей побродил по квартире. Долго смотрел в окно, стараясь определить, где и на каком этаже живёт Лариса.
Взял телефон. Набрал повтор вчерашнего номера.
Лариса ответила сразу.
- Добрый день, Андрюша, - сказала она.
- Добрый день, - ответил он, - что у тебя нового?
- Всё по-старому, - сказала Лариса, - выселяют нас. Собираю вещи. Договорилась со знакомой, временно поживу у неё.
- А это, как с работой, - почему-то заикаясь, спросил Андрей, - у тебя были ещё заказы?
- Сегодня вечером еду на всю ночь, - помолчав, ответила Лариса, - в какую-то сауну. За город.
Андрей вдохнул. Выдохнул.
- Не надо никуда ехать, - сказал в трубку, - переезжай с сыном ко мне. Тебя в этой сауне могут изувечить. Или ещё что хуже. Переезжай ко мне, и живите тут. Я сейчас приду и помогу вещи перенести.
На другом конце провода наступила тишина.
- Андрей, а зачем тебе это надо? - спросила Лариса едва слышно. - Ты меня совсем не знаешь. Ты меня сегодня пожалеешь, а завтра пинками выгонишь. Зачем тебе это? И зачем мне это?
- Ты только одно скажи, - Андрей коротко кашлянул, прочищая лёгкие, - ты от меня гулять не будешь?
- Ни за что на свете, - ответила Лариса и заплакала.
- Тогда скажи, какой код в подъезд и на каком этаже вас искать, - распорядился Андрей.
Лариса ответила.
Андрей, как в тумане, оделся. Спустился во двор.
Под ногами скрипел снег. В голове было пусто. Почти пусто. В голове носились две фразы, сталкиваясь друг с другом: «Андрюха, ты идиот». И вторая: «Она замечательная и она мне подходит».
Сбоку мигала зелёным аптека. Сверху светило холодное зимнее солнце.
Андрей шёл через двор и ещё ничего не знал.
Не знал, что через год у них родится девочка. И что он будет самым счастливым человеком на свете.
Но это всё было впереди. А сейчас он просто шёл через двор. И главное, что ему надо было сделать, это вспомнить цифры кода от подъезда.


Вадим Фёдоров

* * *

Женя маялась похмельем. Ее папа сокрушался по телефону:
- Что же ты мне не позвонила перед тем, как выпить?
- А что?
- А я бы тебе посоветовал: не пей!
Вот так просто. (Буду теперь знать, кому звонить в предвкушении ночного пива, книжки до рассвета, таза пельменей.)

* * *

- Женя, а куда делся стул из кухни? - спросила мама.
Женя в это время была в ванной и энергично жевала орехи. В ответ донеслось лишь звонкое, с эхом, клацанье зубов.
- Ты что, там его доедаешь? - допытывалась мама.

* * *

На днях отметили годовщину знакомства со Шнапсиком. За четыре года котик разросся. Я подбирала сопливого чмошника, а живет у нас серебряная гора с глазами-самоцветами.
Как-то носила его к ветеринару. Пыталась извлечь из сумки, но Шнапсик в ужасе зацепился задними лапами за днище. Доставала-доставала, а он лишь растягивался все дальше.
- Малыш, ну что же ты... - причитала я.
- Что-то ваш малыш никак не заканчивается, - смеялась ветеринар.

А однажды, ведя урок по скайпу, я краем глаза увидела, что котенок запрыгнул на обеденный стол. Извинилась перед учеником и быстро сказала уже по-русски:
- Макс! Шнапс на столе.
Макс поспешил принять меры, а я объяснила ученику, мол, котенок бедокурит.
- А я думал, вы предлагаете мужу выпить, - сказал ученик.

* * *

Смотрели с Кижаевым фильм. Женщина на экране воскликнула:
- Люди слабы!
На что мы хором произнесли с таким же мрачным пафосом:
(я) Люди - жлобы!
(он) Люди - слоны!
Что тут скажешь. Тупой смех продлевает тупую жизнь.

* * *

Рассказывала Кижаеву, кто такая Лора Белоиван. Что-то пошло не так, и вместо "приют для тюленей" я сказала "притон для морских котиков". То-то он не впечатлился - подумаешь, хозяйка борделя для вояк.

* * *

Есть одна история, от которой хочется жить еще острее, чем обычно. Наташа рассказывала про свадьбу родителей, на которую как раз пришлось сорок дней со смерти тетки жениха. Предприимчивые родственники совместили эти события, о чем невесту не предупредили. Весь праздник та недоумевала, почему на другом конце стола люди с такими траурными лицами, а временами даже плачут.
Разве может иссякнуть любопытство к жизни, когда такое творится.

Только родившись, Шурка сразу понял, что жить не так-то уж и просто. Да и родился он не в теплой квартире на чистой простынке, а в каких-то кустах на голой, но теплой земле.

Темно поначалу было, страшно. Звуки разные, шорохи, запахи резкие. Крики иногда, да лай от которого сердечко билось, как бешеное. Шурка тоже кричал в первое время. Кричал, когда холодно было, кричал, когда кушать хотелось, кричал, когда натыкался на что-то мягкое и дрожащее. Кричал и успокаивался, когда мама приходила и начинала колыбельную петь. Сладкую такую колыбельную. Как молочко, которое Шурка с боем отбивал у чего-то мягкого и пищащего. Это потом он понял, что не один был. Были и братья, и сестры. Все, как один. Мягкие, дрожащие, крикливые и полосатые.

А потом темнота рассеялась, и Шурка увидел мир. Мир был прекрасным, а Шурка еще очень маленьким, чтобы это понимать. Тогда он еле ползал, а видел лишь одни кусты, да колючий репей, который потом мама вытаскивала, когда возвращалась вечером. Но любопытство Шурки было уже не унять, и пока его братья и сестренки спали, свернувшись в маленькие клубочки, Шурка бегал по зарослям, гонялся за странными, резко пахнущими жуками, да гудящими пчелами, пытался лапой сбросить прицепившийся репей, а потом возвращался к родному кусту и ждал маму. Но в один из вечеров мама не пришла. Не пришла она и на следующий день.

Шурка было начал плакать, но потом уснул. Спал он тревожно, изредка просыпался от странных рокочущих звуков, а потом снова засыпал. Пока однажды не проснулся и не увидел, что остался один. Были лишь резкие запахи, щекочущие нос, которых он еще не встречал, и холодная земля в том месте, где еще вчера спала его семья.
Шурка не стал плакать и искать их. Вместо этого он грустно посмотрел на родной куст, а потом, задрав хвост трубой, отправился вперед, даже не оглянувшись. Лишь раз он оглянулся, посмотрел на доставучий репей, прицепившийся к хвосту, тихо мяукнул и побрел дальше сквозь кусты и высокую траву.

Голодно было, но Шурка быстро привык. Он ловил ящериц, которые частенько смотрели на него, открыв рот. Ловил полевых мышей, которые поначалу ловко обманывали наивного охотника. И долго смотрел на солнце, пока оно не скрывалось за горизонтом. Тогда, немного отдохнув, Шурка шел дальше.
Теперь его не пугали жуки и пчелы. Да и на резкие звуки он тоже внимания не обращал, пока однажды не испугался так сильно, что чуть на месте не умер. Виной всему была большая собака, которая носом ткнула Шурку в бок, и из-за чего он отлетел в ближайшие кусты. Но Шурке не было страшно. Была лишь злость на невиданную доселе громадину, которая громко гавкала и скакала вокруг него.

Шурка прижал уши к голове и страшно зашипел. Глаза его сверкали, как угли, а острые когти, чуть обломанные, раз за разом пролетали в опасной близости от собачьей морды. Шурка не боялся, страх давно прошел. Остался лишь бешеный стук сердца и жуткий противник, который вдруг отскочил в сторонку при виде еще большей громадины. Тут уж Шурка не стал дожидаться чего-то, а сразу решил юркнуть в кусты, но не успел. Его подхватили руки. Шершавые, грубые руки, которые пахли сладким молоком. Не таким, как у мамы, но молоком. А потом Шурка услышал голос.

- Ишь дикий какой, - рассмеялся голос, а Шурка вдруг понял, что ему ни капельки не страшно. Он даже подставил мордочку под шершавый палец и замурлыкал. Тихонько замурлыкал. Он же дикий, а дикие так просто на ласку не реагируют. Шурка лишь слабо вздрогнул, когда голос резко и грозно произнес, - Фу, Волчок! Не видишь, маленький? Боится тебя, маймун.
- «Ничего не боюсь», - подумал Шурка, поняв, что ругают не его, а собаку, которая на этот раз ласково лизнула его в нос, заставив громко чихнуть.
- Подружились? Чей же ты такой? – спросил голос. Шурка внимательно посмотрел на человека, который, в свою очередь, смотрел на него. Это была старушка. Крепкая, полноватая, загорелая. С милой улыбкой и серыми глазами. – Не Тайкиной ли кошки, а?
- «Может, и Тайкиной», - фыркнул Шурка.
- Ладно. Пойдем домой, пока тебя другие собаки не порвали. Молока тебе дам, а там и решу, что делать, - ответила старушка, а потом задумалась, глядя на Шурку. – Как звать-то тебя, дикий? Шуркой будешь?
- «Да я и так Шурка», - подумал котенок, но ничего не ответил, потому что говорить не умел. – «Шуркой и буду».

Так Шурка стал Шуркой. А хозяйку свою, которая его от Волчка спасла, он Любаней звал. Вот просто так. Любаня и все. Нравилось ему это имя. Да и с Волчком он потом подружился и иногда притаскивал старому псу одну-другую полевую мышь, пойманную в огороде. А потом смотрел, как седомордый дуралей гоняет мышей по земле и не собирается их есть. Но Шурка не ругал Волчка. Понимал, что тот старый, а Любаня добрая слишком, чтобы пса выгнать.

К Любане Шурка недолго присматривался. Как та молока ему налила, да еще и хлеба покрошила, Шурка тут же старушку полюбил. Поел все быстро и подчистую, да на колени к ней запрыгнул. И давай колыбельную мурлыкать, пока Любаня не уходила делами заниматься, положив его на кособокий табурет.
Но просто лежать Шурке было скучно. Вот и принялся он все разведывать и разнюхивать. В курятнике побывал, с петухом подрался, к свиньям заглянул, в амбар, где зерно хранилось. Ох и загорелись у Шурки глаза, когда он запах-то мышиный почуял. Понял он, что где-то там, внутри больших колес, наполненных зерном, мыши живут. Настоящие мыши, не полевые на один укус, а жирные, на зерне откормленные.

Долго Шурка в амбаре сидел. Все мышей караулил. Все их норы нашел и грязь, ими оставленную. Слышал он, как они в глубине амбара скребутся, его запах чуя. Слышал, как Любаня его кушать зовет. Но Шурка охотился, а когда охотился, то на мелочи не отвлекался. Подождет молоко, а вот мышь нет. То она есть, а то и нет её. Ждал Шурка. Долго ждал и дождался.

Вернулся он утром и с огромным животом. Запрыгнул по привычке в окно, потом спрыгнул на пол, затем к Любане на кровать. И подарок старушке прямо на грудь положил. Ох и кричала она со страху-то, а Шурка лишь виновато хвостом мотал.
- Ой, Шура! Ой, маймун! – причитала Любаня, держась за сердце. – Ой, напугал бабушку.
- «Если мала, так я потом еще поймаю», - подумал кот, смотря за тем, как хозяйка его мышь на улицу выбрасывать несет.
- Это амбарные, чи, мыши? – спрашивала Любаня, наливая Шурке молока в блюдечко. – Амбарные, точно. Вон жирные какие. Кушай, красота моя. Кушай, да всех их изведи.
- «А как же. Там их много еще», - думал Шурка, лакая сладкое молоко с хлебом. – «И тебе хватит, и Волчку, и мне».

Но мыши скоро кончились, а Шурка новую забаву нашел. Котов чужих гонять, что по дворам лазают. Здоровые это коты были, морды в шрамах. Но Шурка их не боялся. Как перелезет такой через забор, Шурка уже несется и всю дурь из наглеца выбивает. Вой стоит, что аж Волчок в будке лаем заходится, да Любаня с веником бежит. После этих битв у Шурки шрамы оставались, на память. Так Любаня говорила, когда ваткой ему царапины протирала. Шурка шипел, грозился, но Любаню не кусал. Знал, что хозяйка ради него старается. Вот и ворчал немного, по-хозяйски.
- Ой, Шура. Ну разодрали тебя. Чуть глаз не выбили, - причитала Любаня после очередной драки.
- «Не выбили же. Зато больше не полезет», - мурлыкал Шурка, когда старушка его за ухом начинала почесывать. Любил он эти моменты и ждал их всегда.

Только Любаня сядет вечером на лавке во дворе, а Шурка уже бежит. Мяукает, об ногу трется, да на руки просится. И мурлычет потом, когда Любаня ему шейку чешет. Мурлычет и на калитку смотрит. Вдруг мышь пробежит, или кот приблудный. Но тихо всегда было вечерами, прохладно. Дремал Шурка, нежась под шершавыми пальцами Любани, да о прошлом думал. Как он без неё жил бы? Так и ловил бы мышей полевых, да ящериц, кабы не Волчок. Да и не жизнь бы то была, а так… выживание. Без молока, без Волчка и без Любани.

А одним вечером Любаня грустная сидела. Шурка мяукнул было, а старушка лишь слабо улыбнулась. Даже Волчок помалкивал в будке и не ворочался. Страшно стало Шурке, волнительно. Он и об ногу потрется, и в глаза заглянет, и лапкой руку тронет, а Любаня, как сидела, так и сидит, вдаль смотрит. Потом только сказала, что за кручина у неё.

- Крыса, Шурка, - вздохнула она, почесывая кота за ушком. – Цыплят таскает. Уже пятого утащила. И нору ж ей забила, и отраву засыпала, а ей хоть что.
- «И на крысу найдем управу», - мурлыкнул Шурка, посмотрев Любане в глаза.
- Наглая стала, жуть. Днем уже в курятник лазает. Пришлось цыплят в дом забрать, а иначе всех утащит, гадина.
- «Больше не утащит», - подумал Шурка и спрыгнул с колен старушки. – «Не утащит, Любаня. Уж я позабочусь».

Долго Шурка эту крысу караулил. Это вам не мышей глупых и жирных ловить, которые в стены врезаются. Крыса хитрая была и огромная, все время Шурку обманывала. Только кот за ней припустит, как она в щель между курятником и свинарником шмыгнет и пищит насмешливо, кота ругая. Долго Шурка её караулил. И подкараулил однажды.

Ночью это было. Любаня спала уже, Волчок в будке брехал на редкие машины, которые мимо дома проезжали, да куры квохтали на насесте. Не видел никто, как на крыше Шурка сидит и вниз смотрит. Неподвижный, как камень. Только шерсть на загривке слабо колышется, да хвост резко из стороны в сторону скачет.
Не пошевелился кот даже тогда, когда крыса из щели выскользнула. Не пошевелился, когда она в курятник прошмыгнула. Но сразу сорвался с места, когда потревоженная курица раскудахталась, а за ней и остальные.

Замер Шурка на пороге. Стоит и на крысу смотрит, а та на него глазами блескучими. Посторонится чуть, Шурка тоже. Вперед чуть пробежит, Шурка тоже. Даже петух старый молча на насесте сидел и пошевелиться боялся. Знал, старый, что сейчас добрая драка будет.
Шурка кинулся на крысу без предупреждения и воя. Молча выпустил кинжалы из мягких лапок, уши прижал, зубы оскалил и вперед бросился. И крыса на него кинулась. Поняла, гадина, что не скроется уже. Выход один был из курятника и выход этот Шурка закрывал. Тогда от воя кошачьего все собаки на улице лаем зашлись и Любаня на кровати подскочила.

Долго Шурка с крысой бился. Никак поганая подыхать не хотела. Дважды она его своими зубами доставала, а там где достала, кровь текла. Извернулась крыса и отхватила Шурке кусочек уха, но кот начеку был и мощным ударом лапы опрокинул её на спину и впился клыками в горло. Заверещала тут воровка, принялась вырываться, но Шурка крепко её держал, пока не задохнулась она и не обмякла. Но и тогда кот не бросил добычу.
Принес он её испуганной Любане, возле ног бросил, а потом в огород убежал. Силы восстанавливать. Только коты и собаки знают особые травы, что раны быстро заживляют. Поваляются в них, погрызут немного, два дня полежат и здоровы. Шурка тоже знал такие места. Знал и то, что только эти травы его от клыков крысы спасти могут.

Он вернулся через неделю. Худой, шатающийся и весь в шрамах. Но нашел в себе силы, запрыгнул к Любане на колени, свернулся калачиком и уснул. И спал так крепко, как никогда не спал. А Любаня ему не мешала. Лишь воду меняла, да молоко с хлебом разводила постоянно. Шурка проснется, чуть поест, воды попьет и снова спать. Долго он от той битвы отходил, но все-таки вернулся. Вернулся слепым на один глаз, без куска уха, с подранной мордой и боком.

Любаня его больше не ругала, если Шурка случайно блюдце с молоком опрокинет или спать на пороге ляжет. А ночью улыбалась, когда Шурка к ней приходил. Запрыгнет ей на грудь, когти вытащит и мурчит, пока не заснет окончательно.
Долго Шурка жил у Любани. Так же на мышей охотился в амбаре, Волчку их приносил, да по старой памяти в курятник заглядывал, чтобы крысиный дух не пропустить. Больше никуда Шурка не ходил, да и незачем ему это было.
Уляжется на лавочке и дремлет, иногда окидывая рассеянным взглядом двор. Даже коты чужие перестали его донимать. Шурке достаточно было посмотреть и протяжно мяукнуть, как от незваных гостей только запах и оставался.

Зимой Шурка дома ночевал, лишь изредка на прогулки выбираясь, а летом к Любане дети и внуки приезжали. Они восхищенно разглядывали старого кота, чесали его за ушком, а Шурка снисходительно мурлыкал и показывал внушительные когти, которые так и не потеряли своей остроты.
- Матёрый, - уважительно говорил сын Любани, поглаживая кота по спине.
- «Матёрый», - соглашался Шурка, наслаждаясь ласковыми прикосновениями.
- Еще какой матёрый, - поддакивала Любаня. – Всех крыс у меня извел, мышей в амбаре, да и котов чужих гоняет. Хозяин.
- «Нет, Любаня. Ты хозяйка», - фыркал Шурка. – «А я матёрый».

Однажды Шурка заболел. Ни молока с хлебом не ел, ни к воде не прикасался, ни на ласки не отзывался. Ляжет на кровати, свернется клубком и смотрит на Любаню. Долго смотрит, пронзительно. И слабо мурчит, когда к его шее прикасаются знакомые, ласковые руки. Хоть и плохо ему было, ничего не показывал Шурка. Но Любаня сама все видела.

- Что такое, Шура? – спросила она, когда кот из последних сил запрыгнул к ней на кровать и уселся рядом.
- «Уходить пора, Любаня», - подумал Шурка, но ничего не сказал. Лишь прикоснулся лапой к руке хозяйки.
- Ничего, поправишься еще. Следующим летом еще толще и здоровее будешь, - говорила она, а кот рассеянно ее слушал.
- «Уходить пора, Любаня», - подумал он еще раз и, потершись напоследок о руку хозяйки, тяжело спрыгнул с кровати и направился к выходу из дома.

Он оглянулся только раз, как тогда, в далеком прошлом. Оглянулся, посмотрел на родной дом и ушел. Ушел не наивным котенком, а матёрым котом.

©Гектор Шульц

Костер упрямо не хотел разгораться. Я уже в десятый раз чиркал спичкой и бросал ее в середину кострища. Все было бесполезно. Сырые ветки шипели на меня, источая едкий дым, и тут же замолкали.
Приближалась ночь. Костер мне был крайне необходим. Рядом, в нескольких метрах от меня, неспеша, мягко шуршали воды нашей скромной речушки Тиханьки.
«М-да…что-то неудачно я выбрал время для рыбалки» - почему-то промелькнуло в мозгу. За весь день, ни одной приличной поклевки. Пара пескарей, да три мелких касатки. На уху. Костер вот, дрова сырые, как развести…
Я уныло посмотрел на то, что должно было стать костром. Полусырые ветки торчали темной вредной серостью в сумерках надвигающегося вечера. Они щетинились как ежи, словно хотели сказать – нет, мил человек, мы так просто не сдадимся. Вчерашний дождь промочил их до самой середины, почти до сердца. Какой уж тут огонь? Не бывает огня там, где много воды. Лишь шипение, да потуги напрасные.
Со стороны реки зазвенел колокольчик.
«Рыба! Клюнуло!!»- сердце отчаянно заколотилось, ноги сами бросились вниз, к воде. Ах, как я люблю эту легкость в моем, уже не молодом, теле. Этот азарт охотника, что чувствует добычу. В одно мгновение я оказался уже у самого края, не дыша, впившись глазами в вершинку спининга. Туго натянутая леска круто уходила в глубину бурых илистых вод. Она звенела от напряжения, готовая вот-вот рвануться в омут за мощным рывком рыбы. Я тоже был на взводе. Сердце колотилось, в голове стучало: «Еще! Еще! Давай, родимая, ну, дерни еще разок. Мощно! Сильно! А я уж тебя подхвачу тут»
Прошло пять минут, десять, колокольчик молчал. Ну надо же. Опять мимо.
В отчаянии я посмотрел вдаль, где плавала моя большая рыба. Потом на пригорок, где окончательно сдулся будущий костер.
«Не мой день. Ладно, пойду делать костер. Все равно нужно его развести. Ночи холодные, так я совсем дуба дам. Может еще дров посмотреть? Стоп. А это что? Чемодан? Чудной какой…Старый»
Я выволок из куста очень старый, грязный чемодан.
«Какая удача! В нем наверняка есть что-то сухое! Его и спалим!»

Ох, как я тогда заблуждался. То, что оказалось в чемодане...впрочем, все по-порядку.

Еще раз окинув взглядом свою находку, я счастливо припустил к своему костру.
Чемодан был тяжелый. Замки, от времени, так проржавели, что совсем не хотели открываться. Пришлось сходить в машину за отверткой. А заодно и за теплой курткой и штанами. По пути попалась старая валежина, приличного размера. Если такую запалить, то пару часов можно запросто продержаться. Для верности я брызнул на мокрый костер грамм пятьдесят бензина и принялся за чемодан. Костер, видно понял, что на этом мой интерес к нему закончился, мало-помалу запыхтел, завонял бензином, и сизым дымом, и наконец-то разгорелся слабым голубым пламенем.
Чемодан. Все мое внимание теперь занимал чемодан. Я крутился вокруг него как в басне, про лису и виноград. Ржавые замки надежно хранили тайну своего содержимого.
Когда все приличные попытки вскрыть его закончились, я приступил к крайней мере. Варварским способом верхняя крышка была сорвана со своего крепления, и негромко взвизгнув, чемодан распахнул свои секреты.
Как я и предполагал, чемодан оказался полон печатной продукцией прошлых лет. Я с удовольствием перебирал подшивки журналов «Юность», «Огонек»… Кроме этих, знакомых мне изданий, лежали тут и какие-то вековые, малоизвестные. В таких, обычно печатаются начинающие литераторы.
- М-да, видно хозяин чемоданчика любил почитать - подумалось мне вслух.
Я, вообще, не любитель сильно умной прозы, поэтому, когда мне в руки попалась «Работница», то в моей душе всколыхнулось чувство симпатии к чемодану и его хозяевам.
Потом я перелистал подшивку издания «Красный Октябрь». Скучновато. Какое-то издание из глубинки, города М. Нет, оно меня не впечатлило.
Затем я полистал «Науку и жизнь». Толково. Интересно. Накатила ностальгия. Эти журналы я уже читал в детстве. Родители выписывали.
«Так, вот этот сохраню себе, а остальные пусть пока лежат. А вот «Красный Октябрь» в костер!»
Я вершил судьбы неизвестных мне писателей, что старались, марали бумагу и совесть моя при этом была совершенно спокойна. Чужие следы в этом мире, чьи-то слезы, чья-то радость. Все в костер. Все летело сейчас к звездам, в бездонное черное небо.
С какой-то тупой радостью, я кидал в костер журнал за журналом и думал –«Тепло… хорошо… ночь продержусь. Сейчас еще полено подкину, и вообще здоровски будет»
Разворошив весь чемодан, на самом низу, я наткнулся на пачку аккуратно перевязанных желтой ленточкой писем. Опа-на! Это уже личное. Читать, вроде как не прилично… Сжечь? Тоже не могу. Рука не поднимается. В растерянности, я поднес к свету увесистую пачку. На конверте, красивым почерком, было указанно – получатель такой-то, отправитель - такая-то.
«Любовь! Тут лежит история любви! Видишь, как аккурано все сложено и перевязано. Значит хозяин чемодана мужчина. Ему письма. Блин…» - любопытство побежало по жилам - «Вскрыть. Ну хотя бы одно. Краешек. Чуть-чуть прочитаю и все, больше не буду» - уговаривал я себя. Руки, тут же проворно распустили ленточку и глаза мои с жадностью припали к первым строкам.

«Здравствуй, Митя! Пишу тебе наше первое письмо. Ты еще только уехал, а я уже скучаю. Скучаю так сильно, как мать по своему ребенку, как море по белому бережку, как ветер, по горным вершинам.
Ты прости меня, что я такая. Наверное замучила тебя. Я смеюсь. Конечно же нет. Ведь мы любим друг друга. Ты напиши мне, когда доберешься и устроишься.
Целую, твоя М.»

Ну конечно! Ну как я мог остановиться на таком начале?! Я открыл следующее, потом еще и еще…и сказать, что я был потрясен, это не сказать ничего.

«Милый мой Митя, прошел уже целый месяц, как ты уехал.
Почему ты не пишешь? Я пишу тебе, пишу, а ответа нет.
Ты же не мог забыть мой адрес? Хотя ты у меня такой смешной. Помнишь, как ты забывал мой подъезд, и доводил всегда до соседнего? Я все помню.
И очень-очень скучаю.
Митя, напиши скорее. Хоть пару строчек.
С любовью, твоя М.»

«Сегодня у нас шел снег. Такой красивый. Белый, чистый. Он мне напомнил тебя. Ты у меня такой же чистый и добрый. А еще ты очень доверчивый и ранимый. Таким людям сложно в этом мире. Их все обижают.
Милый мой Митенька, почему ты не пишешь?
Я верю, что все это временно. Верю и жду тебя.
С любовью, М»

«Митя, сегодня ровно год со дня нашей встречи! Как здорово! Целый год!
Ты помнишь, как ты приехал к нам в деревню? Учитель физики. Практикант-мальчишка. Все девчонки были тогда в тебя влюбленны. Ты им так нравился, но ты выбрал меня. Так странно… и так прекрасно...
Жаль, что мы с тобой даже ни разу не поцеловались. Я знаю, что ты бы хотел поцеловать меня, но…сам знаешь.
Скоро ты приедешь, я буду уже совсем взрослая. Все будет иначе. По-настоящему. По-взрослому. Целую тебя, дорогой мой Митенька. С годовщиной.
С любовью, твоя М»


«Мне вчера рассказали, что видели твой роман, в журнале «Красный Октябрь»! Как я рада за тебя! Митя! Ты настоящий писатель! Я горжусь! Люблю и горжусь тобой! Когда ты приедешь? Я так соскучилась…
Твоя М»

Я оторвался от писем М. и подумал, а что за человек, этот Митя? Его так сильно любит девушка. Так ждет. Удивительно.
Интересно, а он отвечал ей? Что он писал?


«Добрый день, дорогой мой Митенька!
Я теперь уже дипломированный специалист! Да-да! Ты можешь мной гордиться. Жена твоя будет умная и красивая. Под стать тебе.
Вчера звонила мама. Они все говорят, что мне пора забыть тебя и начать устраивать личную жизнь. Они говорят, а я не верю. Ну как же это возможно, жить без тебя? Я же все эти годы с тобой…
Это ничего, что ты мне не пишешь, я ведь знаю, что ты меня любишь. Мы с тобою такие похожие. Оба одиноки и совершенно неприспособленны к жизни.
Ты напиши мне, Митя. Я тебя очень жду»

«Здравствуй, Митя. У меня все хорошо. Если конечно тебе это интересно. Я выхожу замуж…
Не надо, не кричи на меня. Я и так каждый день плачу. Мне больно, но я не могу поступить по-другому. Мне уже скоро тридцать. Мужа нет, детей нет.
Прости.
Я тебя люблю.
Останови меня, пока еще не поздно.
твоя М.»

« Вот я и стала мамой. У меня чудесный малыш. Когда я смотрю на него, то мне кажется, что он похож на тебя. Так странно. Случаются в жизни чудеса. У меня есть сын, Митя. И он твоя копия.»

«У нас сегодня холодно, снега почти нет. Я уже писала тебе в прошлом письме, что Митька часто простывает. Как думаешь, если я отдам его на плавание, он будет меньше болеть?»

«Митя, ты мне сегодня приснился. Мы стояли с тобой на берегу, у той зеленой лодки, помнишь? И ты вдруг взял меня за руку и нежно-нежно сказал – «я тебя люблю!»
Я, наверное, глупая женщина, но мне так хорошо с тобой. Я буду любить тебя всегда. Где бы ты ни был. Чтобы о тебе не говорили. Я никому не поверю…только тебе.»

«Митенька, ты только не беспокойся, но кажется я заболела. Но ты не беспокойся! Наши врачи очень хорошие. Они сказали, что все будет хорошо. Все поправимо. И что я вовремя обратилась. Ты только не пропадай совсем. Напиши мне…»

«Митя, ты мне не пишешь… А я закидала тебя письмами.
Знаешь, тут, в больнице, совсем тоскливо. У нас один телевизор на всю больницу и тот на первом этаже. Так грустно, что я не могу ходить.
А знаешь, я теперь больше читаю! И твои книги тоже! Они у меня все есть! Все три! Даже та, которая вышла крошечным тиражом. Я их все купила! Они лежат у меня рядом, на тумбочке. Девчонки просят иногда почитать, но я не даю, берегу. Сама им читаю, вслух!
А это даже и лучше. Так они тебя, через мой голос, сразу услышат. Я же знаю тебя, как себя. Ты родной мне, за все эти годы»

«Митенька! Как ты там? Все ли у тебя хорошо? Я все еще тут, в больнице. Слышала, что у тебя выходит четвертая книга. Что какой-то спонсор оплатил тебе тираж. Я так рада за тебя!
А за меня ты не беспокойся. Лечимся потихоньку. У меня что-то затянулось лечение, но я верю, что еще поживем. Что увижу тебя и Митьку.
Да, кстати, Митя служит под Москвой. Говорит, что все хорошо, что нравится ему.
До свиданья, любимый мой.
Целую.
С любовью, твоя М.»

«Митенька, это, наверное, последнее мое письмо. Нет, ты не подумай, я не умру. Я просто…на время уйду.
Я хочу сказать тебе…как много я хочу сказать тебе. Ты знаешь… Ты все знаешь.. Все эти годы ты был со мной рядом. Спасибо тебе.
Я хотела рассказать тебе так много, но на ум приходят лишь грустные слова. Почему так? Почему люди не могут прощаться весело? Представляешь, как было бы здорово: праздник, веселье, а потом раз…и ушел, и нет больше человека. И никогда-никогда уже не будет…
Митя, ты позаботься о нашем сыне. Ему одному сложно будет. Он хоть и большой, но такой же как ты, чистый и добрый.
Прощай Митя.
С любовью, навсегда твоя М.»

Перевернув последний лист письма, я не удержался, слезы потекли по щеке, как у какой-то меланхоличной девчонки.
Как же? Как можно так любить этого Митю? Да за что?! Что он такого замечательного сделал, чтобы вот так, всю жизнь посвятить себя этой любви?
Я лихорадочно начал шарить по чемодану, в поисках хотя бы одного журнала «Красный Октябрь». Срочно хотелось прочесть хоть что-нибудь из его произведений. Да и фото наверняка должно быть! Кто он? Какой? Что пишет?
В душе моей поднималось какое-то раздражение и нелюбовь к этому человеку.
Пусть он ничего плохого не сделал. Нет, не так. Он НИЧЕГО не сделал! НИЧЕГО. А его так любят. Подумаешь, практикант! Приехал, задурил голову девчонке, а та его всю жизнь любила! До самой смерти!
Я рылся в чемодане, и с каждой минутой до меня доходило – Я же их сжег! Да-да! Именно эти журналы. Ну какой же я тупица… Не мог «Огонек» сжечь, например…Нет же. Малоизвестные писатели, фуфловое издательство. Балбес - ругал я себя последними словами.
Пометавшись еще немного, я утих. Костер горел, доедая корешки журнала «Красный Октябрь». Чемодан щедро рассыпал старые журналы на песке. В руках моих, в пожелтевшей бумаге, лежала любовь… Большая. Чистая. И безответная.
- Эх, так оно и бывает.
Я наклонился, поднял желтую ленточку, аккуратно перевязал письма и положил их обратно в чемодан. Я не мог их сжечь. И забрать не мог. Они принадлежали этому, чуждому мне, Мите.
Внезапно взгляд мой заметил на дне чемодана белый тетрадный листок, сложенный вчетверо. Я развернул его.

«Дорогой мой, Читатель!
Ты держишь в руках мое последнее произведение. Я очень болен, и возможно не успею уже издать эту книгу. Эта книга - моя мечта. Я писал ее много лет, вернее всю жизнь. Писал от имени девушки, безнадежно в меня влюбленной. Я не знаю, почему я писал себе эти письма. Вы думаете я не нормальный?
Да, я с вами соглашусь. Но у меня есть смягчающее обстоятельство. Эти письма спасали меня, когда я готов был упасть на самое дно. Эта придуманная любовь, лечила мне раны, дарила надежду, что я не одинок, что где-то есть человек, который любит меня, и будет любить всегда. Даже такого, не совсем хорошего, не совсем правильного. Может и не сильно умного, но…вот такого.
Это мой последний рассказ. Если вам попадет в руки это письмо, значит, меня уже нет, а архив мой на свалке.
Там, наверное, ему и место. (Раз уж он не пылится под стеклом в музее - шутка).
А вы - мой последний читатель.

Спасибо Вам. Я ухожу…»

Я сидел, сжимая этот белый листок, и думал – Как это страшно, одиночество… Вот что толкает нас на странные и порой необъяснимые поступки. Мы боимся быть одинокими. Не любимыми. Брошеными. Мы заводим себе семьи, рожаем детей, придумываем вечную любовь или с головой уходим в работу….а все так просто… и так страшно….

А еще, я жутко хотел найти хоть одно издание «Красный Октябрь».

Автор Светлана Красюк

Приходила в гости маменька. Рассказала волнующее, про любовь и детство. Она школьный психолог, в её практике полно отличных сценариев.

Девочка Алиса пришла в первый класс. Тоненькая вся, синеглазая, с бантами. Папа за неё волновался, вдруг обидят. Он бы подарил дочке какой-нибудь артефакт для отпугивания мальчишек, двуручный меч или базуку, но с такими примочками в класс не пускают.
И папа отдал дочку на обычное карате. Заранее, с трёх лет.
К школе Алиса выучила семь способов убийства человека сложенной газетой. Она метала ножи, вилки, метко плевала компотом. И в целом, была готова учиться в современных условиях. Спасибо отцу. Ещё, называла перелом ключицы «наименьшим вредом, отрезвляющим противника».
Первую неделю Алиса била мальчиков по одному. Тогда мальчики выбрали пять делегатов. Делегаты сказали «пойдём поговорим». Встречу назначили на среду, за школой, между мусорником и забором. Алиса пришла со сложенной газетой. Делегаты убежали с криком "идиотка бешеная". В младших классах наступили мир, покой и матриархат.

А в январе она влюбилась в красивого восьмиклассника. Два дня вздыхала и смотрела фиалковыми глазами, на третий застала его в коридоре, в позе откровенного предательства. Он был прижат к стене, его целовала какая-то корова из девятого. Корове был сломан всего лишь каблук. Парню врезала по желудям. И когда он сложился от нахлынувших эмоций, Алиса его поцеловала. Чтоб понял, дурак. Иначе было не достать, маленькая ведь, почти портативная девочка.
Назавтра в школу пришёл отец. Он слушал и радовался, что не купил базуку. Заведение осталось цело, было куда прийти, узнать об успехах дочери. Директор предложила перейти в соседнюю школу. Там всё ещё бегали сотни небитых детей. Папа подозревал, другая школа не захочет чужих каратистов. А эта школа уже привыкла, адаптировалась. Папа хотел бы остаться, обещал помыть окна и никого не бить на переменах. Вытащил деньги, как аргумент. Директор тоже предложила денег, чтоб они всё-таки ушли. Взрослые стали пихать друг другу всё большие суммы. Никто не мог победить. Решили, как психолог скажет, так и поступят.

А психолог – моя маменька.
- Бедная девочка! – воскликнула она. – Ребёнок старался, не давал себя в обиду, всё как велел отец. А теперь кругом непонимание, учителя ругают, дети её боятся, отец набычился. И в любви запуталась. Конечно, поведение девиантное, но ребёнок не виноват. С ней просто надо разговаривать, – сказала маменька.
Она и сама в детстве любила. Одного мальчика. Не знала, как выразить чувства, поймала его, повалила и насыпала песку в трусы. (Очень показательно, мне кажется).
Маменькиных чувств тоже тогда не поняли. Её даже выгнали из октябрят. А теперь она выросла и диссертацию защитила. Хоть и некому с ней в детстве побеседовать было.

© Слава Сэ

Рано утром всегда хорошо спится, особенно когда не надо с утра никуда торопиться, не нужно идти в школу и можно спать хоть весь день. Сквозь сон Андрейка слышал, как за окном шумят дворники, разгружая мусорку, кричат собачники и маленькие дети, которых родители ведут в детский сад. И только только Андрюша собрался погрузиться опять в сладкий утренний сон, как на нос села муха. “Чего ей надо?”. Она просто ползала и сильно щеколалась. Андрейка потёр нос ладошкой, согнав муху, которая тут же вернулась и села на глаз. Андрюша махнул рукой, муха опять взлетела и тут же села прямо на губы! “Вот тварь” - ругнулся про себя Андрюша и натянул на голову покрывало., повернувшись на другой бок. Муха тут же перелетела на освобождённые покрывалом пятки и стала ползать по пальцам. Андрюша терпел-терпел, пока не понял, что сна уже нет и притворяться спящим не перед кем: мамка уже почти наверняка а работе, а Тимка стопудово спит. Он маленький и под маминым одеялом можно разместить еще несколько Тимков - никакие мухи не достанут.

Андрюша вывернул лицо от стены, сделал в покрывале окошко и выглянул. Было тихо и спокойно. Муха тут же улетела, видимо почувствовав боевой Андрюшкин настрой с ней расправиться за нарушенный сладкий сон. Возле противоположной стены на мамкином диване под одеялом спал младший брат Тимка. Ему недавно исполнилось 4 года и он был очень вредный. Он не ходил в детский садик, потому что там объявили карантин по случаю заболевшего мальчика. И сейчас Тимка повис “на шее” у старшего брата.

Андрюша потихоньку, чтобы не шуметь, выполз из-под покрывала, и нащупав ногами тапочки и не одевая штанов цапнул со спинки кровати полотенце и тихонько покрался в уборную. За зубы мамка сильно ругалась. Уборная была рядом с общей общажной кухней. По случаю лета в студенческой общаге, где работала Андрюшина мама кастеляншей и где в отдельной комнате они жили, никого не было и стесняться трусами было некого. Они остались одни на этаже. К тому же было жарко. На обратном пути Андрюша выглянул в окно: общажный двор был пуст, только дядя Ваня возился в тени со своим старым “москвичём”, ещё пока в одиночество. “Москвич” был полуразобранным всё время, сколько себя Андрей помнил, а прожил он на свете уже немало лет! Осенью ему исполнится десять и мамка обещала его одного без Тимки сводить в зал с видеоиграми на весь день. Андрюша представил как он будет играть в видеоигры весь день и “завис” в мире воображения, лёжа животом на старом бетонном подоконнике общаговского окна, и сквозняк из полуоткрытого окна дул рывками в лицо, будто он сидит в седле мчащегося на большой скорости мотоцикла. Из грёз его выдернул шум из комнаты и Андрей поторопился вернуться домой.

Младший брат проснулся и первым делом зачем-то полез под Андрюшину кровать. Одеяло было сдёрнуто, стул приставлен к кровати сбоку и на нём высокой снежной вершиной была водружена мамина подушка. Тимка потерялся где-то в недрах подкроватного царства , рожденного ребячьим сознанием. Из-под одеяла торчала только пятка.

-Тима,. Ты что делаешь?

-Я иглаю!

-Во что?

-Я падсемный калоль!

Тима не выговаривал некоторые буквы. Мама старалась его учить, но не особо успешно: через некоторое время достигнув определённых успехов, Тимофей успешно забывал всё, чему они с мамой научились.

-Скажи “кОРОль”! Раскатывая звук “РРР” сказал Андрей.

-“ЛЛЛЛ!” радостно донеслось из под кровати. Пятка исчезла. “ЛЛЛЛ” Я тепель тигл! Я тебя буду есть!

-Так ты или подземный король или тигр?

-Я тигл патсемный калоль!

Айседора Дункан погибла из-за шарфа,
вернее, шали, изысканной шелковой шали с лазоревыми цветами, птицами и загадочными иероглифами. Это известный факт: танцовщица села в гоночный автомобиль, помахала рукой, воскликнула:
- Прощайте, друзья, я еду к славе! — машина тронулась, шаль обмоталась вокруг колеса… И через секунду Айседора была мертва – крепкая шелковая шаль сломала шею стареющей красавицы.
А ведь подруга, верная подруга Мэри Дести пыталась предупредить Айседору – она видела, что шаль сползла с плечей Айседоры, что она волочится по земле, словно струйка крови, что ткань попала в колесо! Она пыталась сказать – но ее не услышали. Она кричала, указывала на опасность, просила знакомого сказать об опасности – все было тщетно.

Мэри сама описала этот трагический эпизод в своей книге о жизни Айседоры. И добавила историю о мрачных предчувствиях, которые мучили ее до поездки, когда восторженная и снова влюбленная Айседора только собиралась ехать с молодым красавцем-итальянцем. Мэри пыталась предупредить – но ничего не вышло. Айседора была поглощена начинающимся романом, предстоящей поездкой на скоростной машине, она ничего не желала слушать! Вот и не услышала последнего предупреждения верной подруги…

Вся эта трагическая история описана Мэри очень драматично и искренне. Но дин из автомобильных экспертов обмолвился в своем отчете, написанном спустя много лет после гибели певицы: крики и суета, невнятные предупреждения перед поездкой очень отвлекали внимание от возникшей проблемы. Мэри сильно суетилась, очень старалась предупредить, сообщала об опасности окружающим – но в итоге Айседора не услышала ее и не поняла. И погибла.

Погибла, как и мечтала – мгновенно, о чем с умиротворением пишет Мэри. И причиной была эта роскошная шелковая шаль, которую вот эта Мэри и подарила подруге… Никто не может обвинить Мэри; она так старалась помочь! Она так любила Айседору; и даже последние слова подруги она несколько отредактировала. Айседора кричала: «Я еду к любви!», намекая на новый роман с красивым итальянцем.

«Я еду к славе!», — так написала Мэри, это куда пристойнее и благороднее, не так ли? И вообще, воспоминания Мэри очень приличные. Там почти ничего нет об оргиях и бесчинствах, о разнузданном пьянстве и мотовстве великой танцовщицы; только намеки, только горестные вздохи и слова сочувствия, только тени «неприличных» событий.

И это так понятно: благопристойная подруга хотела оставить об Айседоре благопристойные воспоминания, чтобы ничем не осквернить память Дункан. Ведь сама Мэри была не такая. Совсем не такая.
И больших усилий ей стоило быть рядом с такой неуравновешенной и пьющей представительницей богемы, как Айседора.
Но Мэри всегда была рядом. Во время всех несчастий, гибели детей, болезней, разорения, пьянства, болезненного разрыва с Есениным – всегда рядом была Мэри. Хотя она была не такой, как Айседора!

Мэри была умной, воспитанной, благообразной дамой. Любовницей сатаниста Алистера Кроули, одной из его «Багряных жен». Но об этом она, конечно, не слишком распространялась. Мэри входила в самый близкий круг Кроули, принимала участие в тайных ритуалах и общении с Дьяволом. Специальные сексуальные оргии, наркотики, тайная секта сатанистов – все это было близко знакомо Мэри. Но, в отличие от Айседоры, Мэри не склонна была всем открыто рассказывать о своей жизни.

Вот о жизни подруги, в которой она принимала самое горячее участие, — пожалуйста. Об этом Мэри любила поговорить. И говорила постоянно, внушая окружающим под видом проявлений заботы и любви, свою версию жизни великой танцовщицы. Как прискорбно, что Айседора пьет! Разве вы не заметили? У нее в номере постоянно бутылки. К ней постоянно приходят собутыльники, а недопитые бутылки вина стоят прямо в биде. И Айседора недавно разводила остатки вина одеколоном – хотела опохмелиться. Какой ужас, как жаль Айседору!
Это все виноват Есенин, вы заметили, как дурно он влияет на Айседору? Это ужасный человек, но я ничего не могу поделать с этим романом, хотя всем понятно – добром это не кончится!

Мэри очень тщательно, упорно и обдуманно создавала репутацию Айседоры, в точности, как в детективных романах. Она проявляла заботу и тревогу о здоровье Айседоры, о ее финансах, о ее репутации…
И постепенно богатая и блистательная танцовщица утрачивала все, одно за другим. А потом и вовсе трагически погибла…

Нет точных сведений о том, как и когда Мэри Дести появилась в жизни танцовщицы. Версия, которую Мэри приводит в своей книге, может и не соответствовать действительности.

Ясно одно – есть друзья-«Тени», подобные андерсоновской Тени из печальной сказки. Они появляются в жизни человека, проявляют огромное внимание и интерес, участвуют во всех событиях, они всегда рядом и следят за каждым шагом своего «друга» — а события жизни другого человека начинают разворачиваться в трагическом ключе.

И все хорошее постепенно исчезает и гибнет; на смену радости, богатству и здоровью приходят нищета, пороки и болезни.
И страшные утраты, как у Айседоры, которая потеряла двоих детей. Они были в машине, которая скатилась в Сену из-за трагической случайности. Когда машину достали со дна реки, они были мертвы.
И мертвая нянюшка прижимала их к себе…

И Мэри оказала Айседоре всю возможную поддержку, хотя эта утрата была невосполнима. Айседора стала сильно пить и потеряла интерес к жизни – но кто мог бы спокойно перенести такую утрату?
Потом умер и третий ребенок, он прожил всего один день, бедняжка, оставив Айседору истекать слезами и молоком на больничной кровати… Мэри все понимала и всегда была рядом

Миллионер Зингер расстался с неуравновешенной Айседорой; танцовщица отправилась потом в Советскую Россию, чтобы учить детей танцам – она была экзальтированной дамой…
И снова рядом была Мэри Дести, оказывая всемерную поддержку в этом удивительном начинании.
Начался роман с Есениным – и наперсница Мэри сразу поняла, какой это ужасный человек. И постоянно говорила об этом Айседоре. И в книге скрупулезно описала все эпизоды, которые дурно характеризовали великого поэта.

Чтобы сразу стало ясно, кто споил Айседору, кто разрушил ее психику и кто во всем виноват. Мэри считала своим долгом не оставлять Айседору наедине с этим хулиганом и пьяницей; уже за рубежом они перебирались из отеля в отель, из города в город, из страны в страну, сопровождаемые верной Мэри.
И поведение танцовщицы и поэта становилось все более деструктивным: ссоры переходили в драки, Есенин крушил мебель и зеркала в гостиницах, деньги разбрасывались направо-налево, выступления отменялись, а на тех, что все-таки проходили, Айседора вела себя странно и непристойно.

Она то размахивала красным флагом перед добропорядочными американцами, пела со сцены «Интернационал», то забывала надеть нижнее белье и оказывалась перед публикой почти голой, с обнаженной грудью… Все это немедленно попадало в газеты, и былая слава танцовщицы сменилась скандалами и даже изгнанием из США.

Поведение Айседоры было диким, бесспорно. Возможно, так на нее влиял алкоголь плохого качества – уже был введен «Сухой закон», и скандалы с неуравновешенным тоже поэтом.
А может быть, кроме алкоголя что-то еще влияло на Айседору и поэта.

Алистер Кроули пропагандировал наркотики, открыто и смело, как и положено сатанисту. Мэри принимала активное участие в разнообразных оргиях и ритуалах – у тех, кто служит Темным силам, оргии и ритуалы – это одно и то же.
И, разумеется, знала о разных веществах, имела к ним доступ, была прекрасно осведомлена об их действии.
Потому что обычное пьянство редко имеет такие последствия; поэт и танцовщица могли находиться под действием чего-то более страшного, чем обычный американский самогон, которым пробавлялись страдавшие от «Сухого закона» янки.
Бесчинства, драки, крушение всего вокруг, дикие выходки, скандалы – все это сопровождало пару на протяжении всего пребывания за границей. Когда молодожены вернулись в Россию, Айседора и Есенин были так истощены психически, что друзья испугались.

И немедленно приняли версию Мэри о пагубном влиянии Есенина на Айседору – это он во всем виноват! Произошел разрыв между супругами.

И, наверное, Мэри была довольна. Хотя она и не пишет об этом в своей
книге, конечно.
Но Мэри была бисексуальна и испытывала к Айседоре не просто дружеские чувства. Этот опыт Мэри тоже получила в секте Кроули. Поэтому присутствие Есенина, которого так горячо любила Айседора, была не очень приятно Мэри. И она приложила усилия, чтобы прервать этот ненужный роман.
Чтобы Айседора оставалась в полной ее власти; к тому времени Мэри взяла на себя обязанности менеджера Айседоры и помогала ей устраивать выступления, зарабатывать деньги – но денег оставалось все меньше и меньше. Было продано и заложено все, что можно было продать и заложить. А остальное имущество некогда богатой Айседоры исчезало, портилось, как залитый канализационными водами дом в Бельвью, терялось и раскрадывалось…

Сама же Мэри, напротив, сновала маленькую фабрику и сеть косметических магазинов. Дело шло недурно, очень помогал сын Мэри Престон. Это у Айседоры все дети погибли в муках, а у Мэри был сын.

И, чем хуже шли дела Айседоры, тем лучше шли дела Мэри. Которая все равно не оставляла несчастную подругу и продолжала помогать ей.
И наблюдать за ее жизнью, чтобы вовремя вмешаться, если что-то пойдет не так.

Вот и вмешалась, когда увидела эту шаль, волочащуюся по земле, в опасной близости от колеса. Даже заранее вмешалась – поделилась с Айседорой мрачными предчувствиями накануне поездки.
Она прекрасно знала подругу; стоило только запретить что-то пылкой танцовщице, особенно – любовный роман, удовольствие, поездку, выпивку, — и Айседора непременно загорится желанием это немедленно сделать.

Так работают запреты и попытки удержать для импульсивных натур; возникает немедленное желание поступить по-своему! Так и вышло.
И Мэри напомнила о том, что вечер холодный. И подала Айседоре подаренную шаль с загадочными иероглифами. Посоветовала, правда, надеть пальто, — она прекрасно знала, что ни за что Айседора не наденет для романтической поездки скучное пальто вместо багровой шали.

Подарка «Багровой жены» сатаниста Кроули, которую давно звали не Мэри. В секте Кроули всем присваивали новые имена: «сестра Викатрим», вот как на самом деле звали милую подругу Айседоры
. А дальше произошла описанная в книге Дести суета перед поездкой, когда почему-то не удалось всего лишь внятно и спокойно сказать: «Айседора, подбери шаль, она вот-вот зацепится за колесо!».

Вместо этого, как точно отметил автомобильный эксперт, произошла странная сцена и выкрики, которые только отвлекли внимание и самой Айседоры и всех присутствующих. «Дымовая завеса».

И через несколько секунд Айседора была мертва… С нее больше нечего было взять, не так ли? Она постарела, много пила, уже не могла танцевать как в молодости, репутация была безнадежно погублена, а главное – у нее больше не было денег. Совсем не было. А у Мэри – были. Теперь были. И сын Мэри Дести стал известным писателем и сценаристом. А Мэри успешно фабриковала кремы и одеколоны на своей личной фабрике и продавала в своих личных магазинах.

И писала книгу о великой подруге, которая тоже принесла доход. В этой книге нет ни одного дурного слова об Айседоре и ее недостатках; только добро, только дружба и любовь. И горькое сожаление о такой трагической жизни и судьбе, которые выпали на долю великой женщины.
Но некоторые книги надо читать очень внимательно, очень, — там все между строк. В сущности, когда мы пишем о ком-то, мы ведь пишем о себе – и это страшная история о подруге, о «Пиковой даме», которая выпала из колоды и сломала жизнь Айседоры.
И от иных «друзей» надо держаться подальше.

Потому что великий мистик Левиафас Леви написал давным-давно:
«они продлевают свою жизнь за счет вашей». И это верно.

© Анна Кирьянова

У стойки вокзального кафе, молча подливая водку в уже давно раскисшие бумажные стаканы, эти двое обращали на себя внимание. Один — тщательно выбритый, в модном тёмном пальто, другой — в дырявом свитере с чужого плеча и с лицом, покрытым коростой бездомности и лишений. Один живой. Другой мёртвый.

Они не виделись пять лет. И Павел, проездом оказавшийся в Москве, забыл и о прибывающем поезде, и о ждущей его в Рязани тёще, узнав вдруг в вокзальном нищем друга детства и своего боевого командира Юрку Букаева.

«Чхели Боча?» — спросил Павел, тронув за плечо. По таджикски это означало «Как дела парень?». И знать это мог только Юрка. Нищий медленно повернул голову и посмотрел Павлу в глаза. Это был Юрка, которого помнил он шестилетним пацаном, которого упрямо и безнадежно разыскивал все эти годы. Это был он и не он. Такого равнодушного взгляда у его Юрки быть не могло. В нём не было ни радости, ни боли, ни одиночества. В нём не было НИЧЕГО.

Они жили в одном доме, стоявшем на тенистой улочке, раскаленной летом градусов до 50 азиатской столицы. Они с Юркой были уверены: им здорово повезло. Что за жизнь где-то там в Пензе или Саратове? Скукотища. Здесь был Восток. Мощённая булыжником дорога от их дома резко сворачивала влево и терялась далеко за городом. По этой дороге каждый вечер пятницы приезжала из далекого аула повозка, доверху гружённая персиками, дынями или орехами. И возница щедро угощал детей, рассказывая забавные истории, приключившиеся по дороге. А они, мальчишки, строго по очереди поили уставшего ишака, поглаживая его запылённые в дороге бока. Мама у Юрки работала учительницей и всё время была занята. И Юрка, свободный от домашнего гнёта и неистощимый на выдумку, был признанным лидером их двора.

Однажды в классе появилась новенькая. Алла. Ее тяжёлые косы красиво ложились на спинку стула, а глаза казались всегда грустными. Юрка изменился вдруг до неузнаваемости. Он больше не гонял с мальчишками по пыльным дорогам. Как привязанный ходил он за Аллой, вдохновенно рассказывая ей сюжеты любимых книжек. Им было тогда по 13 лет. И их дружба вызывала у взрослых лишь добрую улыбку.

...В тот день ей исполнилось 17. Он бежал к ней домой, от запаха роз и скорой встречи кружилась голова. Но она встретила его на улице. Впервые не пригласила к столу, где её папа говорил торжественную речь и мама зажигала свечи на вкуснейшем торте. Ему показалось, что они не бежали, а летели от её дома на безлюдные загородные просторы. Её лицо, утопающее в розах, выбившаяся прядка волос, коротенькое платье неземного розового, цвета...

Она была бабочкой, рвущейся к солнцу. Юрка не отрывал от нее глаз. Её тело дрожало, как в ознобе. Она отдалась ему сама, желая раствориться в любимом. Уже на рассвете, провожая Аллу домой, Юрка вспомнил, что забыл про подарок. Из серебряной царской монеты, хранившейся у матери в память о деде, заказал он в ювелирке открывающееся сердечко и вставил в него свою фотографию. Цепочку с этим медальоном и повесил он на шею любимой. Она обещала не снимать ее никогда.

Через 3 недели после дня рождения Алла сказала, что родители увозят ее в Литву. Отцу предложили хорошую работу. Все давно решено. Документы подписаны, и сделать ничего нельзя. Юрка не поверил. Он метался по городу, как раненый зверь. Через два дня их дом опустел навсегда. Он долго не мог смириться с несовершенством мира. Но даже не пытался учиться жить без неё. Она Писала часто. Когда ее письма приходить перестали, Юрка понял - стряслась беда. Его письма возвращались обратно, будто не было больше на планете ни города, ни дома, ни её самой.

В армию он пошел упрямый и злой. Подчинённость чужой воле ему показалась спасением. Но спасения не было. Ночами Алла наклонялась над ним, поправляя грубое солдатское одеяло, нежно гладила сильно окрепшие за эти годы плечи, и её грустные глаза были полны слёз. Вернувшись к матери и не сняв ещё солдатских сапог, Юрка вновь упрямо принялся искать её. Пашка всегда был рядом и молча страдал с другом. Они вместе тогда часами торчали у посольства, ездили в Москву, писали просьбы во все инстанции, которые знали.

Всё было напрасно… А вскоре Юрка сообщил верному другу Пашке, что собирается служить по контракту в любой горячей точке. По контракту так по контракту, решил Пашка, и они уехали вместе.

Война оказалось безжалостной и грязной. Жизнь без надежды, смерть без ужаса. Очень скоро Юрка стал высококлассным снайпером, и его назначили командовать снайперским взводом. Для него не было не выполнимого приказа. Как будто в насмешку, здесь на войне, у него получалось всё.

Была новогодняя ночь. Казалось это понимали и командиры, и противник. На войне это называется затишьем. Кто-то даже украсил местную ёлку-арчу пачками от сигарет и стрелянными гильзами. Пашка не заметил, как Юрка растворился в горах.

Второй месяц, как на той стороне появился снайпер, отличавшийся от других поразительно метким выстрелом и способностью мгновенно исчезать. Вычислить его было невозможно, невозможно было и предсказать его следующий шаг. Он делал один выстрел и как будто растворялся в воздухе. Юрка давно охотился за ним.

Почти 6 часов просидел он на дереве, особым, вычитанным еще до войны способом, каждые 15 минут делая зарядку только мышцами при неподвижном теле. Выстрел прозвучал неожиданно близко. Ни одна веточка не шелохнулась, пока поднимал он винтовку, по звуку наводя оптический прицел.

Из-за камней вышла женщина, одетая как все женщины в этих краях по-старушечьи бедно. Вдруг она проворно спрятала что-то в вязанку с хворостом. Юрка нажал курок. Женщина упала… То ли сомнения, то ли охотничий азарт, то ли то, что мы называем роком или судьбой, но первый раз снайпер Букаев подошел к своей жертве. Он старался'не смотреть на нее. Его интересовала только вязанка хвороста. Снайперскую винтовку он нащупал сразу, стоило лишь чуть-чуть повернуть женщину набок. Но этого чуть-чуть оказалось достаточным, что- бы сердце его сжалось и застонало. И еще не поняв причины, вздрогнул Юрка от выпрыгнувшего, будто изнутри убитой, маленького серебряного' сердечка - ярко блестевшего на тёмной одежде и такого нелепого на войне.

Долго стоял он на коленях над своей убитой любовью, не замечая ночного морозца и утреннего снежка. Она изменилась. Почти ничего не напоминало ту девочку-бабочку, порхающую от счастья. Холодные глаза, распахнутые в холодное небо... Откуда-то прилетела ворона. Её противное карканье вернуло его к действительности. Он осторожно, чтобы не сделать больно, подложил ей под голову платок, навеки закрыв её грустные глаза. Молча солдатским перочинным ножом он резал холодную землю на маленькие кусочки, пока не сдалась земля, не подчинилась воле упрямого человека. Эту страшную постель для любимой он устлал еловыми ветками. Она лежала на них как живая.

…Три дня искали Юрку всей ротой. На четвёртый он вернулся сам с об- мороженными руками, чёрным лицом и мёртвыми глазами и первым же бортом улетел в Россию.

Пил он люто ровно неделю. А потом вдруг собрался и улетел на восток - в знойный город их несостоявшейся любви. Пришел в свой дом, где уже давно жила шумная таджикская семья. Маленький мальчик в вышитой тюбетейке неожиданно протянул ему замызганный серый конверт.

Ровно два года письмо ждало адресата. Дождалось. Любимым ровным почерком в нём сообщалось, что от сердечного приступа умер отец, мама тяжело заболела. Нужны были большие средства для ее содержания в клиниках. Эти средства в стране, так и оставшейся для неё чужой, она могла найти лишь двумя способами: выйти на панель или стать снайпером в горячей точке. Она выбрала второе...

...Пашка разлил остатки водки. Человеку, стоявшему напротив, он отдал бы все, но ему ничего не было нужно. Из страны мертвых не возвращаются в мир людей.

Ирина Канточкина

Навигатор Андрея сошел с ума окончательно еще на подъезде к этой деревне. До того, как он решил срезать путь по грунтовой дороге, он и подумать не мог о том, что стрелочка на мониторе может так быстро перемещаться в пространстве, забрасывая его то на трассу, то на какую-то улицу Фестивальную, то в проезд Сиреневый. В принципе, Андрей примерно понимал, куда ему ехать дальше, чтобы добраться до города, но все же решил на всякий случай уточнить маршрут у местных.

Остановившись у одного из первых домов, Андрей высунул голову из окна автомобиля и приветливо помахал рукой старушке, сидевшей на скамейке.
- Бабуль, до Ростова так доеду?
Старушка близоруко прищурилась, разглядывая Андрея, но ничего не ответила.
- Бабуль!
Андрей, не дождавшись никакой реакции, окинул взглядом улицу. Жара стояла невыносимая и, может быть, именно поэтому на улице не было видно ни одного человека. Вздохнув, Андрей вышел из машины и подошел к старушке.
- Бабуль, я говорю, до Ростова доеду по этой дороге? - жестикулируя и специально повышая голос, еще раз задал он свой вопрос.
Старушка молча вглядывалась в его лицо, как будто пытаясь вспомнить, не видела ли она его раньше. Через несколько секунд она отвела взгляд и снова уставилась куда-то в сторону.
- Понятно, - снова вздохнул Андрей и уперевшись руками в бока, принялся разминать затекшую от долгой езды спину, - о, а чего у вас калитка на земле лежит? Петли оторвались что ли?
Подойдя ко входу во двор, он осмотрел простенькую дверцу, сбитую из досок разной ширины, схваченных по диагонали еще одной доской. Одна петля была на месте, вторая, нижняя, болталась на одном, вывернутом до половины, саморезе. Петли были порядком заржавевшими, но вполне пригодными для эксплуатации.
- Сейчас я вам все сделаю, а то негоже без двери жить.
С этими словами Андрей подошел к автомобилю, открыл багажник и принялся ковыряться в ящике с инструментами, радуясь тому, что не только отдохнет и разомнется от долгого сидения, но еще и сделает доброе дело. Отыскав, наконец, отвертку и два новых самореза, он вернулся к калитке, на ходу подмигнув старушке.
- Сейчас все починим, бабуль, - усмехнулся он и опустился на корточки.
Дел было на две минуты. Плотно закрепив петлю, Андрей поднялся на ноги и принялся поднимать калитку, чтобы повесить ее на свое место. В этот момент он снова решил сказать что-то шутливое молчаливой старушке, но, обернувшись, так и замер с приподнятой дверцей в руках.

Лицо старушки скривилось в гримасе ужаса, отчаяния и какой-то внутренней боли. Руки затряслись, а из глаз по морщинистым щекам двумя ручейками потекли слезы.
- Что ты делаешь? - закричала она и протянула руку в сторону Андрея, указывая на того пальцем, - не он! Это не ты! Что же ты делаешь? Что же ты...
Андрей прислонил калитку к забору и, нахмурившись, огляделся по сторонам.
- Ты чего, бабуль? Чего орешь? Я же тебе помочь хотел...
- Это не ты! - старушка вцепилась в рукав Андрея и принялась отталкивать его от своего дома, - это же не ты, зачем ты так? Совести у тебя нет!
- Да чего ты...
За его спиной послышался звук открывающейся двери. Андрей, пытаясь вырваться из рук обезумевшей старушки, оглянулся и увидел, что из соседского дома, на ходу пытаясь вдеть одну ногу в тапочек, выбежал мужчина.
- Да отпусти ты уже! С ума сошла что ли? - он резко дернул рукой и снова обернулся, - мужик, помоги, а? Успокой свою соседку сумасшедшую, она мне сейчас руку оторвет.

Мужчина, подбежав к ним, быстро оценил обстановку и сделал, пожалуй, самое нелогичное, что он вообще мог сделать. Размахнувшись, он со всей силы приложил ногой по многострадальной калитке, отчего та, жалобно скрипнув, снова рухнула на землю. Справившись с этой задачей, он бросился к старушке и, обняв ее, принялся гладить по голове в выцветшей косынке.
- Всё, всё, теть Люб, успокойся, успокойся. Все хорошо, не плачь. Все хорошо, тише, тише...
- Это не он, - отпустив рукав Андрея и закрыв глаза руками, всхлипнула она.

Мужчина впервые бросил мимолетный взгляд на Андрея и снова посмотрел на старушку.
- Не он, теть Люб. Это дурачок какой-то, чего ты из-за него расстроилась? Ну всё, успокойся. Мало ли каких дураков земля носит. Что ты, из-за каждого будешь расстраиваться? Перестань уже.
Старушка как-то обмякла и ткнувшись в грудь соседа, зарыдала в голос.
- Леша приедет, я все ему расскажу. Он им всем покажет, как старых людей обманывать. Совести совсем у них нет.
- Расскажешь, теть Люб, расскажешь. Лешка им бока намнет, к гадалке не ходи.

Мужчина снова повернулся к Андрею и, заметив в его руках отвертку, посмотрел на калитку.
- Петли прикручивал?
- Ну... Да... А что...
- Делай так, как раньше было.
- А что здесь вообще...
- Делай как раньше. Бегом.

Андрей пожал плечами, но решил не спорить. Выкрутив свои саморезы, он вкрутил старый до половины и молча сложил инструменты обратно в багажник своего автомобиля.
- Всё? - спросил мужчина, который, успокоив старушку, снова усадил ее на скамейку и подошел к Андрею.
- Всё, - кивнул тот.
- Теперь вали отсюда. И больше не лезь туда, куда тебя не просят.
- А в чем дело-то? - развел руками Андрей,- я же просто помочь хотел.
- Помог? - усмехнулся сосед, - помощничек, б... Курево есть?
Андрей достал из заднего кармана пачку и протянул ее мужчине. Выудив из нее сигарету и прикурив, сосед снова взглянул на старушку. Та уже успокоилась и только изредка смахивала краем платка слезинки с щек.
- Может расскажешь, что с ней?
Сосед, вдохнув горького дыма и немного подобрев, почесал пятерней грудь и посмотрел на Андрея оценивающим взглядом. Видимо решив, что с этим гостем можно и поделиться тайной, он начал свой рассказ:
- Сына ее Лешкой зовут. Он в отпуск как-то раз призжал матери помочь по хозяйству, а калитку эту не успел доделать, так и оставил. Сказал, что как вернется, все сделает. Вот... До сих пор не сделал.
- Ну так и в чем проблема? - наморщил лоб Андрей, - если у нее сын разгильдяй, что же ей теперь, без двери жить? Когда он там надумает снова приехать?
Мужчина, прищурившись, затянулся и бросил недокуренную сигарету на землю, прямо под ноги удивленному Андрею.
- Да никогда. Погиб он в Афгане тридцать лет назад... Ладно, вали давай отсюда.

Сплюнув между зубов, мужчина снова бросил взгляд на Андрея и, слегка помедлив, направился к своему дому, шаркая по асфальту тапочками.
- Вчера почтальон наш ходил, - обращаясь к соседу, заговорила старушка, - я спрашивала у него про письма, так он говорит, что не было пока. Тебе Леша не писал? Когда приедет-то?
- Не, теть Люб, не писал, - не останавливаясь, покачал головой сосед.
- А то ж калитку обещал починить...
- Починит, теть Люб, приедет и обязательно починит...

©ЧеширКо

Женщины, п.5, страшные существа.
Их логика фрикционна и неисповедима. Кажется, только ты приноровился к женской манере излагать свои желания и понял, какова твоя финишная задача на этой извилистой прямой – хряммсс! Ты все понял неправильно. И тебе надо было купить не молоко трехпроцентной жирности, а памперсы и окислитель для волос.

Помните про рояль? Мне еще три года вспоминали, как я просрал великое музыкальное будущее своего сына. Хотя Серега, кажется, не возражал. Его планы скакали так же, как и женская логика – через мозги по почкам.
Сначала он хотел быть пожарником, потом космонавтом, потом генералом. В тринадцать лет решил стать гинекологом. Кажется, пора было проводить профилактические беседы о пользе мастурбации. Но его развитие хотя бы линейно.

С женщинами все куда сложнее. На них не действуют примитивные физические законы.
Да и теория относительности на женщинах тоже боится экспериментировать. А вот теория хаоса как раз отдыхает.


- Вася, я знаю, чего мне не хватает для полного счастья, - заявила Зинаида сегодня утром, разглядывая в зеркало свои брови. От них мало что осталось после вчерашнего косметолога и теперь голубые глаза жены под ниточками бровей напоминали двух жаб на болотных кочках.

Я знал, чего ей не хватает. Но не дурак же, заявлять об этом вслух.

- Зина, тебе нужно родить девочку, - закричала теща из сортира. Туалет, который примыкает стеной к кухне – это п.5, доложу я вам. Все в курсе событий на смежных территориях.

- Какайте, мама, не отвлекайтесь, - закричал я в ответ. – У вас еще пять минут, а потом вы собирались с соседкой на дачу, помните?
Еще одной девочки в нашей жизни мне не вынести, однозначно.

- Так что там с полным счастьем, дорогая? – проворковал я, обнимая жену за бедро. – Ты и так не худое счастье, куда же боле?
Она отпихнула мою руку и вскинула эти свои бритвенные изделия на лбу.

- Мне нужна своя машина, - отчеканила Зина. – Мне надоело просить тебя, чтобы ты меня отвез туда или сюда, я хочу быть независимой. Увезти маму на дачу, доехать до парикмахера, а не ждать твоих милостей.

Мои глаза, не хуже тех болотных жаб, выскочили из орбит. Начинается, п.5, в колхозе утро. Сначала независимость, потом сеансы у психолога, потом ночные клубы. Так и до анального фистинга можно докатиться.

- А ты не забыла, случаем, что на управление машиной требуются права? – ласково уточнил я, мысленно аплодируя себе.
Но Зина явно подготовилась.
- Я тут спросила у Люси…

п.5 эту Люсю в гланды, сказали мои мысленные аплодисменты. Эту подругу жены давно пора было сдать на опыты.
Год назад по ее совету Зина сделала подтяжку кожи век и месяц не могла закрыть глаза даже во сне. Вы себе представляете спящую рядом жену с открытыми глазами, как у куклы? Нет? Вот и я раньше не представлял.
Полгода назад Люся авторитетно сказала, что на мужскую потенцию положительно влияют еженедельные клизмы. Еле отбился. Дура. На мужскую потенцию положительно влияют жены, спящие с закрытыми глазами.
На прошлой неделе у Люси был день рожденья. Зина хотела ей подарить мультиварку, но я отговорил ее от этой идеи. И намекнул ей, что Люся любит эксперименты. Зина посмотрела на меня подозрительно, а потом пошла в секс-шоп и купила подруге вибратор. Я думал, что этот подарок положит конец их фееричной дружбе, но не тут-то было.
Именинница вскрыла подарок за столом, при всех присутствующих. Думаете, покраснела и метнула подарок Зине в голову с криком «за кого ты меня принимаешь?!»
А вот лом вам в глаз. Люся мило покраснела и сказала, что воспользуется им сразу же, после ухода гостей.


- Так вот, Люся уверяет, что не так уж это и сложно. Надо пройти курс теоретического обучения, потом пятьдесят часов накатать с инструктором, а потом сдать экзамены. Ничего сверхъестественного.
Я открыл рот, чтобы привести весомые аргументы «против», но спохватился.

Зина до сих пор путает «право» и «лево», не может поймать брошенное ей полотенце и видит только то, что хочет увидеть. Поэтому дальше теоретического экзамена она не уйдет. Денег жаль, но душевное спокойствие дороже.
Теща наконец-то выползла из туалета, и я благополучно ретировался в безопасное сортирное пространство, прислонившись спиной к холодному бачку. Господи, спасибо тебе, за то, что ты создал туалеты и двери.


На первые теоретические часы Зина ходила с воодушевлением.
- Там рассказывают столько нового и полезного. – доверительно сообщила она мне через неделю. – Я даже почувствовала себя моложе.
- Ну расскажи мне что-нибудь из усвоенного.
Жена свела брови в кучку, пытаясь поразить меня знаниями.
- Руль служит для поворотов вправо, влево, вперед и назад…
- А в другие стороны? – подначил я.
- И в другие стороны, - послушно ответила она. – И еще у машины есть скорости. И сцепления. И какая-то там коробка…

Я вздохнул, вспомнив рассказ нашего цехового мастера по прозвищу Борода. Водительский стаж его жены оборвался на третьем месяце, оборвав заодно и жизнь новенькой «тойоты» за лям с лишним.


- Так вот купил я ей, мужики, навигатор, чтобы она домой ехала по нему, а не по звездам, после того, как она приехала из «Магнита» в два ночи. И решила она поехать к сестре, п.5 в рот, у которой не была уже год. Едет себе, едет, проезжает по мосту, и тут навигатор ей сурово командует «поверните направо», японский постовой...
- И чо, и чо? – угорали мы.
- И она поворачивает, - горестно говорит Борода. – «Тойота» в яичницу, покемон ее трахни, у жены выбито три зуба.


- Вась, а ты мне купишь «тойоту»? – спросила жена после двух месяцев курсов.
- Непременно, - рассеянно ответил я, разглядывая дневник Сереги с «парой» по алгебре. – Две тойоты, шесть штук «Газелей» и «КАМаз».
- КАМаз-то зачем? – не поняла Зина.
- Давить тех, кто выжил под твоими «тойотами».
- Ты никогда не верил в меня, - пафосно заявила жена и удалилась в спальню, обсуждать с Люсей мое несовершенство.


Инструктор Паша у Зины был идеален. Индифферентный флегматичный мужик весом в центнер и взглядом, которым можно было остановить время.
Я отвел его в сторонку и тихо спросил «а можно, она не сдаст?»
- Вы муж?
По мне сразу можно было определить, что я потерпевшая сторона.
- Десять тысяч, и она передумает, - ухмыльнулся Паша.
- Пять.
- Семь пятьсот, - сбросил он двадцать пять процентов.
- Семь, - не уступал я.
- Договорились.


Когда Зина вернулась домой с первого курса вождения, я сразу понял, что деньги потрачены не впустую.
Глаза у жены были круглыми и стеклянными, как два аквариума.
- Вася, можно, я больше не пойду на курсы? – спросила она.
- Почему?
Я был удивлен. Я понимал, что инструктор отработает аванс, но не настолько же быстро?!
- Я задавила кошку.
- ?
- Вернее, сначала столб.
- Он не смог убежать? – пошутил я.
Зина расплакалась и ушла в ванну, а я набрал инструктора по телефону.
- Кошку-то зачем? – укоризненно спросил я.
- Да не сцы, это был муляж. У меня на всех баб с правами кошек в городе не напасешься, - успокоил меня Паша. – Некоторым особенно психически устойчивым я подбрасываю большую резиновую женщину. Вот там желание порулить отсекается напрочь.


Зажужжал мобильный жены. Звонила Люся.
- Ну как все прошло? – спросила она радостно.
- Все хорошо. Зина задавила столб, кошку, инструктора и полицейского, - так же радостно ответил я. – Завтра понесу ей передачу в СИЗО. От тебя что-то передать?
Люся охренела и бросила трубку, а я пошел в комнату к теще, рассказать последние новости в мире. Пенсию-то подняли, гады такие политические. Доживем, а?

"Часто мужчины возмущаются, увидев, что из тонкой и звонкой девочки, которой когда-то была их возлюбленная, вдруг вылупилась тетка. Они считают, что их обманули. Подсунули, вроде как, некачественный продукт. Была студентка в белой шапочке, танцевала на дискотеке, читала Мураками, мечтала поехать в Париж, и вдруг – она.

Классическая тетка с лишним весом, сниженным кругозором, ограниченным покупкой тушенки «по акции» и наймом репетиторов для ребенка. С короткой стрижкой, в трусах в горошек, с пирожным в перерыве на работе, в странной одежде немарких цветов, больше напоминающей парашют. Откуда они вообще берутся – эти тетки?

А я вам скажу, откуда. Тетками становятся женщины, которые живут не для себя. Женщины, которые вынуждены ежедневно и ежечасно поступать вопреки своим желаниям. Что заставляет их делать это? Вероятно, долг.

Разве акциями в «Пятерочке» интересуются от хорошей жизни? Нет. Ими интересуются женщины, которые пытаются на месяц растянуть получку мужа, по недоразумению именуемую зарплатой. Чтобы хватило и на еду, и мужу на штаны, и ребенку на репетиторов.

Опять же, разве репетиторов и скучную проверку уроков придумала женщина? Она лишь взвалила на себя ответственность, и старается соответствовать высоким современным стандартам содержания детей. О которых (и о стандартах, и о детях) муж часто имеет лишь умозрительное представление.

Почему тетка ест пирожное? Вероятно, восполняет потери энергии, которые нельзя восполнить иначе – прогулками, сном. Потому что спать ей некогда, у ребенка резались зубы/болел живот/поднялась температура.

Заметила, что свободные и необремененные родственниками и детьми женщины, которые делают, что хотят, тетками не бывают. Они бывают маргиналками, пьяницами, проститутками, содержанками, странными барышнями… но не тетками. Тетка – это всегда ужатие себя ради других, жизнь чужими интересами.

Победи в себе тетку – кричат гламурные журналы. Наладь сон, питайся по пять раз в день мраморной говядиной, ходи три раза в неделю на силовую, и три раза в бассейн. Сходи в парикмахерскую, купи новую одежду. Им невдомек, что, возможно, эта женщина очень хочет и на силовую, и в парикмахерскую, и в бассейн. Но у нее на шее – двое детей-школьников, парализованная свекровь, требующие помощи родители.

В обществе теток почему-то принято шугать, позорить нелепым внешним видом, обвинять в лености. Хотя, если уж откровенно, некоторым теткам мужья, дети и общество должны были бы поклониться в ноги за их подвиг. На них, отчасти, и держится этот мир."

morena-morana

Анапа. Город-пляж, город-море, город липких ладошек, солнца, мух и витаминов.
- Не потеряй ребёнка! - напутствовал папа.
- Почему я должна его терять?! - возмущалась мама.
Меня шестилетнего она везла на море.
- Держи маму за руку, и не отпускай. А ты, не своди с него глаз!
- Почему я должна сводить?!
Папа волновался.
- Потеряешься, и тебе конец! - кричал он мне. - Уволокут цыгане, и конец! Заберёт милиция, и конец! Я всыплю, и конец. Ты понял?!
Я понял: "Мне конец!".
По перрону шли цепью - я, сжимая мамину руку, мама, буравя взглядом мою макушку. Поезд тронулся. Не расцепляясь, мы повалились на полку.

Двое суток пути я провисел на маме клещом.
- Отцепись! - молила она, отрывая мою посиневшую ладошку от своей побелевшей.
- Но папа сказал: мне конец!
- Отцепись, или он тебе сейчас наступит!

Я не поддавался. Наши руки срослись. Шумная Анапа лишь добавила цепкости. На базар - с базара, на пляж - обратно - мама шла, я плёлся. На двоих у нас была одна пара рук.

Деньги мама носила в бюстгальтере. Она платила, я брал сдачу. Она перла в авоське арбуз - я поедал.
"Мухи!" - хныкал я, и она отгоняла насекомых авоськой. Мухи взлетали, я отлетал.

- На минутку, - просилась мама в уборную.
- А вдруг ты потеряешься?
- Можешь разговаривать со мной через дверцу...
- Но папа потом всыплет...
- А я сейчас! - не выдерживала она. - Вот, держи, - и мама втискивала в мою ладошку поясок платья. - Дёрнешь, - я выгляну.
Я дёргал - она выглядывала. Дёргал, - выглядывала. Дёргал...
- Прекрати! Прекрати уже дёргать или я выдёрну...
"Мне конец!" - понимал я.

- Ты сводишь с меня глаз! - тормошил я маму, если она засыпала.
- А ты меня с ума! Куда я могу деться?! - кричала она. - Ну, куда я могу деться?!
- К цыганам!!!
Мама смотрела так страшно, что я пугался.

День за днём отдых набирал обороты. Мама кренилась, но шла. Я же, вялый от бдений, засыпал на ходу.
- Какой ужас, - шептались прохожие, - слепой ребёнок.
Моя Анапа делилась надвое. Одна её половина мелькала жёлтым, вторая - колыхалась голубеньким горошком маминого сарафана. От двойственности меня мутило.
- Ладно, давай поясок, - пошёл я на послабление. Мама облегченно застонала.

С пояском обзор выровнялся. У нас появились лишние руки. Теперь она могла брать два арбуза, а я бороться с мухами. Ещё я мог строить башенки, а мама впадать в забытьё, если я не дёргал.

Дистанция нарастала стремительно. С руки узелок незаметно перекочевал на ногу, затем к пояску приросла верёвка, а потом я сорвался. Увлёкся ракушками, и... Опомнившись среди незнакомых тел, я отчаянно дёрнул поясок, но мамы в нём не оказалось.

- Чей ты, мальчик? - набежала на меня коричневая тётя. Обгоревшая кожа её свисала лохмотьями.
"Цыгане!! - догадался я, - это конец!" - и дал стрекоча, вздымая песок и топча отдыхающих. За спиной грохотало: "Мать!.. Мать!.. Где его мать?!"
Они были повсюду и настигли, а, обступив, затмили солнце.
"Ты потерялся?!" - спросили "цыгане".
"Потерялся - это конец!" - вспомнил я, и завопил: "Не-е-ет!!".
"Он ненормальный. Его надо сдать в милицию!"
"Милиция - это тоже конец!". И я забился, и меня волокли четверо.

"Познакомься, это Маша! - сказала тётя милиционер, протянув мне одноноглазо-одноруко-безногую куклу. - Она тоже потерялась".
В единственном стеклянном глазу Маши отразился мой ужас.
- Не терялся я!! Не терялся!!!
- А где ж твоя мама?
- Распоя-я-я-ясалась!!!

Через полчаса распоясавшаяся нашлась. Шумно влетев в комнату, мама вмяла меня в себя, и долго плакала.
"Папе не говори, - шептала она, - или нам конец!".
"Он неизбежен!" - понял я, и попросил мороженое.
Руки наши немедленно срослись, и Анапа вновь раздвоилась.

На вокзале папа подхватил меня, закружил, и стал щекотать. Я брыкался. Мама, не выпускавшая мою ладошку, трусила рядом.
- И как тебе понравилось море? - улыбался отец.
- Очень, - смеялся я. - И море, и цыгане...
- Какие цыгане?!
- Голые! Те, что сдали меня в милицию...
Ладошка заныла. Мама побелела.
- Лучше расскажи, как нам было весело... - умоляюще простонала она.
- Было весело... - заморгал я. - Когда мама потерялась, было весело...
Ладошка хрустнула.
"Вот и конец" - понял я.

© Эдуард Резник

В начале 90-х годов мой сын ходил в детский сад вместе с дочкой моей знакомой Ларисы. Мы с ней часто выручали друг друга "на предмет" забрать детей из сада, если кто-то из нас задерживался на работе. Ходили друг к другу в гости часто, бывало и праздники отмечали вместе.

И конечно я знала ее соседку по лестничной клетке Свету. У Светы, как и у Ларисы, тоже двое детей и муж - горький пьяница. Несколько раз, приходя к Ларисе, я слышала скандалы в соседней квартире. Лариса много раз прятала Свету с детьми от пьяного мужа. Соседи регулярно вызывали милицию, участковый ходил к ним через день. Ситуация у Светы была ну очень тяжелая, муж по пьяни бил не только ее, но и детей. На тот момент им было 4 и 6 лет. Развестись и разменять убогую и убитую "хрущебу" у Светы не было возможности. Уйти к своим родителям она тоже не могла. Света приехала в город из глухой умирающей деревушки, закончила училище и тут вышла замуж. Через несколько лет после того, как она поселилась в квартире мужа, быстро, один за другим, буквально в течении месяца умерли свекор и свекровь. После их смерти муж и "слетел с катушек". Когда жизнь с мужем стала невыносима, возвращаться ей было уже некуда - мать умерла, деревня стала заброшенной окончательно.

И вдруг Лариса мне сообщает новость - Света мужа схоронила. Да ничего удивительного, отвечаю я, так бухать - никакое здоровье не выдержит. Поговорили и забыли. А тут праздник - 8 марта. И Света, веселая и посвежевшая, приглашает нас с Ларисой в гости. Дети одной бандой играют в комнате, а мы сидим на кухне и душевно беседуем под рябину на коньяке. Скажу сразу, бутылку мы не допили, выпили чисто символически, по рюмочке. Света начала благодарить Ларису за помощь с похоронами и вообще за доброе к ней и детям отношение. А потом и говорит: "Не могу в себе держать, родных нет, подруг растеряла, вы самые близкие мне. Расскажу, что с мужем случилось. Судите, как хотите, но умер он не сам... Тут-то мы рты и разинули...

Дальше рассказ Светы. Побитая, с незаживающими синяками я ходить за полгода почти привыкла и на работе привыкли видеть меня такой. Муж, хоть и пил каждый день, но на работе держался. На заводе его и его семью знали хорошо, родители проработали там всю жизнь. С завода их обоих и схоронили. Жалели его до тех пор, пока не начались сокращения. Больше его никуда уже не брали по понятным причинам. Муж начал выносить из дома вещи, одежду, еду. Пил самогон, который делала соседка, живущая в доме напротив. Голодные дети - это ужас, их иногда кормили соседи. Чаще всего Лариса, ты. Спать дома стало невозможно, муж в любой момент мог вытолкнуть из постели и меня и детей. И опять же ты, Лариса, нас пускала переночевать на полу. Я начала подумывать о самоубийстве. И рядом с запиской заявление оставить, чтоб ребят в детдом отдали. Уже детали продумывала и таблетки собирала...

А тут у сотрудницы на работе случился юбилей. Отмечали на работе конечно, но главный праздник проходил дома в ближайшие выходные. Придя в понедельник на работу, сотрудница поведала нам ужасную историю о том, как под конец гулянки некоторым гостям не хватило спиртного и они отправились в ближайший ларек за добавкой. Принесли бутылку, кто хотел, те выпили. На утро те, кто пили из последней бутылки поехали на скорой в больницу с отравлением. Врачи говорят, отравление суррогатным алкоголем. Двое из гостей до сих пор в больнице. Девочки, закончила свою историю сотрудница, в ларьке рядом с моим домом не покупайте спиртного - отрава 100%. Слушаю я и как-будто лампочка в мозгу - вот он, выход! Я с работы отпросилась, денег заняла и бегом в ларек за бутылкой.

Дома оставила бутылку на видном месте и вернулась на работу. Вечером забрала детей из сада и напросилась в гости к приятельнице на другом конце города. Она давно меня просила ей юбку сшить, я сказала, что за вечер сделаю, только нам с детьми у нее заночевать придется. Утром детей в сад, сама на работу. Двигаюсь, как автомат, голова пустая, только мысль: "как будет, так и будет"... После работы детей к тебе, Ларис, привела. Сама домой захожу - тихо в доме. Муж на диване, уже холодный и бутылка почти пустая на столе. Вызвала скорую, они - милицию. Врач сказал, отравлений спиртным по городу много за последнее время. Из милиции ребята пожали плечами - "Мы тут зачем? Криминала нет." Через три дня схоронили.

Света замолчала, сидела, глядя в пустоту и крутила в руках салфетку. Подняла глаза на нас и говорит: "Я не жалею... Дело шло к тому, что либо я отправлюсь "цветочки с корня нюхать", либо он. Дети сейчас хоть есть и спать нормально стали. Старшему в школу скоро, он сообразительный у меня, в саду его хвалят. Младший заикаться перестал... Я бы еще раз сделала тоже самое ради ребят!"

Я проглотила комок в горле и говорю: "Ты не причем, вдруг бутылка нормальная была, ты же не знаешь. Это ему время пришло, просто совпадение, не терзай себя!"

Налетели тучи, грянул гром, сверкнула молния. И, как полагается, хлынул дождь. А ведь профессор Беляев по НТВ обещал сухую солнечную погоду. Старый холостяк Игорь Александрович Зудилов хлопотливо раскрыл зонт и довольно улыбнулся: какой он все же предусмотрительный!

Мимо пробежала тоненькая, вся вымокшая девушка. Мокрое платье очень выгодно облепило ее гибкую фигурку. Но не это заставило дрогнуть сердце застарелого холостяка: девушка под этими потоками хлещущей с беспощадного неба воды выглядела такой беззащитной, что хотелось ее по-отечески прижать к своей груди, оградить ото всех напастей, обсушить, обогреть, напоить горячим чаем с лимоном и мармеладками…

- Сударыня, становитесь под мой зонтик, а то совсем промокнете и простынете! – несмело, без всякой надежды окликнул юную незнакомку Игорь Александрович. Девушка остановилась, обернулась. Игорь Александрович был еще ничего себе: ему было всего сорок лет, он хорошо зарабатывал в своем департаменте городской администрации, не пил, не курил и мог позволить себе со вкусом одеваться. Девушка это, похоже, оценила, потому что в ее прелестных карих глазах появился интерес.

- Правда? – спросила она мелодичным, задевающим самые глубинные струны холостяцкой души голоском. – Спасибо, я воспользуюсь вашим предложением.
И она в самом деле шагнула под зонт к Зудилову и почти прижалась к нему. Игорь Александрович обомлел.
- Зонт у вас маловат для такого случая, - весело прощебетала девушка. – Кстати, меня зовут Юля. А вас?

Зудилов заглянул в ее теплые, озорные глаза и… пропал.
- Меня?Игорь Александрович, - пролепетал он. – Хотя нет, зовите меня просто Игорь. А насчет зонта… Это мы сейчас исправим!
И увлек Юлю к ближайшему бутику.
- У вас зонты побольше этого есть? – строго спросил он менеджера магазина, показывая ему свой зонт.
- К сожалению, нет, - с действительным сожалением сказал менеджер. – Как раз сегодня у нас зонтов вообще нет, последний перед вами купили. Но мы можем предложить для вашей девушки замечательный плащик. Только что из Англии…

- Как мило! – захлопала в ладоши Юля. – Берем, Игорёк?
- Несомненно, - важно сказал Игорь Александрович.

А дождь на улице к тому времени уже кончился.
- Милый, мне как-то неудобно выйти под солнце в этом плаще, - надула губки Юля. – А платье еще не обсохло. Смотри.
И она медленно повернулась перед ним вокруг своей оси. У Зудилина ту же пересохло в горле. Поперхнувшись, он судорожно зашарил по карманам. Так как наличные Игорь Александровича ушли на оплату плаща, в ход пошла кредитка. Юле купили изящный вечерний ансамбль от самого Кардена, и перед начавшим сдавать свои позиции старым холостяком предстала элегантная зрелая дама восхитительной красоты.

- Ну что, пойдем? – нерешительно протянул Зудилин ей руку.
- Пешком? Никуда я не пойду! – отрезала Юлия Никаноровна (теперь она попросила называть себя так). – Я каблучки могу сломать! Нет, конечно, если ты живешь недалеко, то можно и пройтись…
Игорь Александрович захлебнулся от восторга и вызвал такси.
- Завтра же купим свою машину! – пообещал он Юлии Никаноровне уже в такси, прикинув, что денег у него на счету еще вполне достаточно.

А потом он взял кредит и купил особняк. А потом Юлечке захотелось на Багамы, и Игррь Александрович впервые в жизни взял крупную взятку. Аж дымился, когда сгорал от стыда, но взял. А на второй взятке его взяли самого и…

- …Вы что-то хотели сказать, молодой человек? – с выжидательной улыбкой смотрела на него мокрая прекрасная фея.
- Кто, я?
Игорь Александрович потряс головой, отгоняя наваждение. И сказал наставительно:
- Нельзя в такую погоду без зонтика ходить, девушка. Простудиться можно!

И побрел по лужам дальше, к своей остановке...

На днях в нашей квартире состоялась грандиозная "зачистка". Решили избавиться от уже ненужных нам вещей и игрушек.

Вначале мы собрали одежду и, аккуратно уложив в баулы, отправили её в село.

Затем мы стали сортировать игрушки.

Игрушек к выселению, особенно мягких, набралось внушительная кучка.

Дети решили, что они уже выросли, и теперь их нужно передать детям по-моложе.

Я принёс из чулана большую сумку, и мы стали складывать туда зверей, машинки и прочие паровозы.

В какой-то момент сын вытащил из кучки старого потрёпанного плюшевого тигрёнка и попытался незаметно засунуть его себе в карман, но я это случайно заметил, отчего он жутко смутился.

- Да ладно тебе! Нормально всё. Это же твой "Отважный"? - подбодрил я его.

- Ну, да. Только он очень грязный. Надо бы его постирать.

Мы оставили тигрёнка и даже постирали его в стиральной машинке.

Много лет назад, когда моему сыну было три года, на него не возможно было смотреть без слёз. И это не речевой оборот.

Всё его худенькое тело, лицо, ноги и руки были сплошь в аллергических высыпаниях.

Они страшно зудели, и ребёнок постоянно пытался их расчёсывать.

Нам ничего не оставалось делать, как хватать его за руки, а он ревел и умолял что-нибудь сделать...

Многочисленные лекарства и мази, прописанные врачами, помогали не надолго.

Доктора утверждали, что его надо чем-то отвлекать, чтобы он не расчёсывал свои болячки и они успевали зажить.

Поэтому я каждый вечер, возвращаясь с работы, приносил домой новую игрушку для "отвлекания".

К сожалению, новая игрушка работала лишь несколько минут.

От отчаяния мне в голову пришла мысль, что нужно придумать какую-нибудь увлекательную детскую историю, подобрать к истории игрушку в тему и попробовать вовлечь в это ребёнка.

Я купил в магазине игрушек качественного плюшевого тигрёнка и назвал его "Отважный". "Отважный", потому что по легенде он никогда не плакал, ничего не боялся, любил мазаться мазями, пить горькие капли с таблетками и старался очень редко чесаться, чтобы вырасти в большого и сильного тигра.

Не смотря на незатейливость придуманной мной истории, мелкий радостно принял своего нового друга.

Каждый день он стал сочинять про него разные истории, а затем увлеченно показывал всем похождения и подвиги "Отважного". Делал для него доспехи, используя все доступные подручные средства: отвертки, шпильки, цепочки, кусочки тканей.

В итоге тигрёнок был весь замотан, и не защищенными оставались только глаза.

По ночам тигр-воин водружался на край кровати, чтобы не спать и бдительно охранять своего аллергичного друга.

По прошествии времени, нам, наконец-то, дали добро на приём к чудесному врачу-аллергологу и мы выехали в город Пятигорск.

Для того чтобы вычислить пищевые аллергены, нужно было сдать кровь. Экзекуция, под названием "забор крови из вены", вызвала у меня непреодолимое желание физически уничтожить и врача, и медсестру одним ударом прямо на месте, но хладнокровная супруга вовремя удалила меня из процедурного кабинета, и кровь мелкого перекочевала из его вены в пробирки.

Кстати, после этого у "Отважного" появились новые доспехи из кусочков плотной кожи на передних лапах в местах локтевого сгиба.

Когда через две недели были получены результаты анализов, нам стало ясно, что парень будет питаться, исключительно, полезной пищей: кукурузой, сыром, мясом. С натяжкой можно было картофель и рис, а вся остальная пища так или иначе вызывала у него аллергию.

Мы немедленно убрали из рациона "вредные" продукты, и постепенно у ребёнка все нормализовалось.

Кожа стала чистой и бархатистой, аппетит зверский, улучшилось настроение. Мальчик, наконец-то, зажил полной детской жизнью.

И теперь, когда со здоровьем всё стало хорошо, в знак благодарности за помощь в трудные времена, "Отважный" был постиран в лучшем стиральном порошке и с глубоким уважением уложен на самое почетное место в сундуке.

А что, мы всё помним, мы люди благодарные...


© Durgulel