СУДЕБНАЯ ПЫТКА

Раз обратившись в суд за справедливостью, человек обречен на годы скитаний по коридорам судебной власти.

Российская судебная система, о реформе которой так много говорят в последнее время, как-то не очень в ладах с обществом. Иногда создается впечатление, что она существует специально для того, чтобы портить человеку жизнь. Ладно бы еще, когда гражданин выступает в суде ответчиком, так и истцам, порой, крепко достается от судебной машины. Хотя какая разница?
Раз став участником гражданского судебного разбирательства, человек, как правило, вступает в борьбу не только со своими оппонентами, но и одновременно с судом.
Одно из самых распространенных судебных нарушений, с которыми сталкивался и автор этих строк, несвоевременная выдача судебных решений по гражданским делам.
В прошлом году редакция «Новой газеты» судилась... неважно с кем. Мы были в положении ответчика. Через неделю после окончания процесса я обратился к судье с вопросом, когда можно получить полное решение суда. Ответ был: «Не знаю, у меня 30 (!) не отписанных решений». А как же закон, обязывающий суд выдать полное решение в день его вынесения, и только лишь в особо сложных случаях – через три дня? Ответ судьи был потрясающим: «Есть закон, а есть технические проблемы». Кажется, в суде тогда то ли ксерокс не работал, то ли компьютер…
Написав жалобу председателю суда, еще через неделю редакция получила мотивированное решение. А вот получила ли судья хотя бы устный выговор за волокиту?
Новосибирец Аркадий Цецулин не мог прочитать решение суда несколько месяцев. Суд Калининского района под председательством судьи Ольги Глинченко вынес его 3 апреля прошлого года, а в руки Аркадию Цецулину оно попало только в феврале нынешнего. Он жаловался по этому поводу председателю Калининского суда, председателю областного суда. Наконец в феврале нынешнего года жалобщик получил ответ от председателя Калининского района, что решение по его делу изготовлено. В общем, судья Глинченко почему-то не торопилась выдать гражданину мотивированное решение. Но, при этом, удивляет ее расторопность в другом. Суд выписал исполнительный лист до того, как истек срок на обжалование.
Как все это понимать? А между прочим Ольга Глинченко не просто судья. Она – заместитель председателя районного суда.
Но мытарства человека на этом не закончились. Аркадий Цецулин написал кассационную жалобу в областной суд. Для тех, кто не сталкивался с судебной системой, замечу, что жалоба во вторую инстанцию почему-то подается через первую. Мало того, что судья, на решение которого жалуется человек, может познакомиться с его доводами, судья еще может обойтись с ним, как ему заблагорассудится. В случае с Цецулиным так примерно и произошло.
После того, как его кассационная жалоба была направлена в областной суд, он за день до ее рассмотрения принес к судье Ольге Глинченко дополнения. И судья … отказала в их приеме. В определении служительница фемиды сослалась на то, что «дополнительная кассационная жалоба включает в себя доводы, по которым ответчик не согласен с вынесенным судом решением, отличающиеся от доводов, изложенных им в первоначальной жалобе, суд не может рассматривать дополнительную жалобу, как составляющую часть первоначальной жалобы, поскольку подача такой жалобы нарушает принцип состязательности и равноправия сторон, закрепленный в ст. 123 Конституции РФ.» Правда, г-жа Глинченко не обратила внимания на то, что это была не «дополнительная кассационная жалоба», а «дополнения к кассационной жалобе».
Но занимательно в этом эпизоде то, что суд первой инстанции взял да и подменил суд второй инстанции. Ведь дополнения были поданы к кассационной жалобе в адрес областного суда. И только там могли либо принять, либо отвергнуть дополнительные доводы. Вправе ли была судья Ольга Глинченко отказывать в этом случае? Тем более что в законе нигде не указано, что дополнения нельзя подавать за день до рассмотрения. В конце концов, неужели нельзя было объяснить человеку, что он может подать их прямо в судебном заседании кассационной инстанции? Или это расчет на то, что человек не станет жаловаться дальше?
Другая тема, с которой приходится сталкиваться многим людям, -- это тема поведения судьи в ходе процесса. Судьи, по большому счету, могут говорить все, что угодно – их слова не вносятся в протокол заседания. Но это еще ничего, хуже, когда свои эмоции судьи переносят в решения судов, другими словами, в документы.
По одному из гражданских дел, где редакция «Новой газеты» и автор этих строк выступали ответчиками, судья Заельцовского района Любовь Андреева в так называемой установочной части решения написала: «После прочтения статьи создается впечатление…» Вот тебе раз! Разве суд может опираться вместо закона на впечатления? Ведь впечатления – это удел читателя, как и выводы, сделанные после прочтения статьи. Однако суд под председательством, получается, читателя Андреевой, это не смущает. Он даже делает вывод о том, какое впечатление произведет публикация на читателей вообще!!! Суд в своем решении так и написал: «Соответственно, у читателя создается впечатление…»
В общем, сплошной субъективизм получается, который был «развит» в дальнейшем. Например, суд пишет: «Далее автор указывает, что рабочие, заподозрившие неладное, начали обращаться с жалобами в правоохранительные органы. При этом автора удивляет, что везде рабочие получали отказ. Автор не пытается выяснить причины и мотивы отказа, его правомерность. Высказывая удивление, он констатирует нелогичность отказа, поскольку логичные и правомерные действия не вызывают удивления у здравомыслящего человека».
Обозначив в решении свои сомнения по поводу здравомыслия автора, судья Андреева, по сути, распространила сведения клеветнического характера в документе, которым является судебное решение.
Подобное судебное решение вполне можно назвать сенсационным. В этом решении нивелируются такие понятия как мнение, право на поиск и получение информации, закрепленные не только в российских законах, но и в международных декларациях о правах и свободах человека. Впрочем, с этим согласилась кассационная инстанция областного суда, отменив решение Заельцовского суда под председательством Любови Андреевой. Однако вопрос об «эмоциональных оценках» судьи Андреевой до сих пор открыт. Мне кажется, что закрыть его должна квалификационная коллегия судей.
Однако случается, что и во второй, более высокой и, надо полагать, более профессиональной инстанции может произойти все что угодно. По поводу одной публикации в газете «Новосибирские новости», якобы порочащей чью-то честь, кассационная инстанция областного суда выразилась так: «Что же касается содержания, стиля изложения статьи по данному эпизоду (порочащему – Ю.Т.) и помещенного рисунка, то оценить их возможно только в совокупности, решая вопрос о том, порочит ли все это в целом честь, достоинство и деловую репутацию истца…»
В общем, за норму принимаются все те же «впечатления суда». Как же все это совместить с решением той же второй инстанции по жалобе «Новой газеты», где были изложены определяющие демократическую сущность государства и общества принципы? Например такие: «Автор не отвечает за то, какое впечатление произвели изложенные им сведения на кого-либо» Или – «Ст.29 Конституции РФ гарантирует каждому свободу мысли и слова, а также свободу массовой информации.» А вот еще – «Свобода слова охватывает не только информацию или идеи, которые встречаются благоприятно или рассматриваются как безобидные, но также такие, которые шокируют или внушают беспокойство.»
В данном случае удалось добиться справедливости. А как быть, когда судейская корпорация стоит неприступной стеной перед людьми, которые даже не знают, куда им ткнуться, чтобы решить свою проблему? Ведь в суде могут произойти и вовсе нелепые вещи. Мне рассказывали, что адвокат одного из предприятий, попытавшись доказать суду, что к спорной ситуации предприятие не имеет никакого отношения, поскольку было создано позже, получил от судьи такой ответ: «А мне плевать на ваши уставные документы!» Другой случай, произошедший в одном из судов Новосибирска. Судья на глазах изумленной публики удаляется в угол судебного зала пошептаться с одной из сторон по делу. Как добиться в таком случае правды, не говоря уж об истине?
Правду не особенно любят, особенно – суды. Поэтому судьи нередко пытаются под разными предлогами закрыть процесс от посторонних глаз. В уже нашумевшем в Новосибирске деле «Юрий Попов против Сбербанка» мировой судья Людмила Трунова не допустила на процесс «посторонних», в том числе журналиста одной из газет. Более того, на вопрос этих «посторонних», почему их удаляют из зала суда, Людмила Трунова пригрозила вызвать судебных приставов. Хотя на то, чтобы «закрыть» суд от «посторонних» ушей, судья должен бы вынести определение. Истец Юрий Попов пытался жаловаться на судью Трунову, в том числе председателю облсуда Владимиру Литвинскому. Но главный судья Новосибирской области не нашел оснований для «виновности» мирового судьи. Хотя судья Трунова нарушила один из основополагающих принципов демократического государства – открытости судебных разбирательств, закрепленный, между прочим, в 123 статье Конституции РФ. Юрий Попов даже заявил по этому поводу отвод судье, но г-жа Трунова его не приняла.
Видимо, вскоре в орбиту подобных нарушений попадет Арбитражный суд Новосибирской области, где теперь рассматриваются иски о защите деловой репутации юридических лиц. Недавно мне пришлось вступить в полемику с арбитражным судьей Надеждой Машковой по поводу присутствия на заседании, как выразилась судья, «посторонних лиц». После недолгого препирательства и апелляции к Конституции РФ судья была вынуждена допустить на заседание «посторонних лиц». Как правило, заседания арбитражного суда проходят в маленьких кабинетах судей, всех желающих они не вместят. А у Надежды Машковой находится на рассмотрении интереснейшее дело – «Сибирский сбербанк против пенсионера Богаенко», распространившего, по мнению представителей Сбербанка, порочащие их деловую репутацию сведения. Речь, конечно же, идет о роли Сбербанка в известной всей стране истории со вкладами населения.
Какова бы ни была роль кредитного учреждения в этой истории, процесс этот будет интересен многим. Безусловно, если он будет проходить в кабинете судьи, вмещающем человек шесть, а желающих попасть на процесс окажется человек пятьдесят, то закон будет нарушен.
Все эти факты говорят о том, что в законодательстве, регламентирующем работу российского судопроизводства, существует много пробелов, которые надо быстро восполнять. Например, необходимо ввести механизмы воздействия на судей, когда они сами нарушают законы, не выдавая вовремя решений, подменяя более высокие инстанции, руководствуясь не нормами закона и международным правом, а эмоциями. Если гражданин не подчиняется решению суда, то существует целая система, с помощью которой это можно заставить сделать, вплоть до уголовной ответственности. Но нет принудительной системы, которая могла бы заставить судью выполнять, а не нарушать закон. Более того, ответственности-то за это судьи не несут никакой. Кроме того, необходимо ввести обязательную процедуру – вносить вопросы и реплики суда в протокол судебного заседания. В этом случае удастся избежать излишней эмоциональности судей.
Пока судья не будет поставлен в ответственное положение, у многих людей не перестанет возникать вопрос: «Может ли судья, сам нарушающий законы, справедливо судить?» Мне бы хотелось его немного перефразировать: «Имеет ли такой судья вообще -- ПРАВО СУДИТЬ?!»