Советская Сибирь, № 175, от 6.8,1922
Любители намордника
(Они же культурные дикари)
3 августа 1922 было заседание заведующих отделами сибздрава.
Собрание носило строго деловой характер.
Докладчиками зачитывались полные фактов и цифр доклады
о прогрессивном росте холерных и тифозных заболеваний в сибирских губерниях,
о сеющих по Сибири холеру и тиф двух волнах (к нам и от нас) беженскаго движения голодающих масс,
об отсутствии плановой регуляции двигающихся по железно-дорожным путям контингентов,
об антисанитарном состоянии последних.
После заслушанных докладов, следовало детальное обсуждение их и по существу всех заслушанных вопросов в докладах выносились строго продуманные и солидно обоснованные постановления.
Когда собрание исчерпав повестку дня дошло до текущих вопросов, один участник заседания делает такого характера доклад:
"сегодня появилась в местной газете заметка осанитарном состоянии копей за подписью такого-то. Я вношу предложение запретить сотрудникам учреждения (в данном случае сибздрава) выступать с теми или иными материалами в печати".
Этого докладчика врача, окончившего медфакультет и все-таки еще сохранившего у себя зоологический пережиток— любовь к наморднику— назовем, подчеркнув и его служебное положение — это начсанчасти сибобластопа, Гилевич. Фамилию этого, с позволения сказать, "благодетеля" сибирский шахтер, вымирающий от тифов, пусть хорошо запомнит.
Почему же наша невинная дева королева начсанчасти Гилевич так обиделся на автора заметки, что требовал зажать ему рот «запретив выступать в печати»? Если цифры и факты, оглашенные в статье (дело идет о статье напечатанной в № 172 Советской Сибири) не соответствуют действительности,—милости просим—опровергайте.
Начнем.
У нас есть яркие данные о слишком скверном санитарном состоянии соней, о хромоногой работе санчасти сибобластопа на угольных копях.
Обо всем этом "я правду порасскажу такую, что хуже всякой лжи".
Но зажимание рта противнику, с которым споришь, на газетную заметку отвечать доказательством от кулака—запрещением обращаться к общественному мнению трудящихся—это прием дикаря высшей культуры.
Хорошо еще что на заседании по существу вопроса в защиту нестесняемости сотрудников учреждения выступать за своей ответственностью в печати, в целях публичного освещения тех или иных вопросов имеющих общественное значение,—особенно горячо выступали заместитель завсибздрава Авербух ц завсибсанэпидом Грацианов.
Последним было указано, что в санитарно - эпидемиологическом отделе сибздрава никаких тайн нет и быть не может. Во всякое время представитель газеты и ее сотрудник могут и безусловно имеют право требовать наш цифровой или фактический материал, необходимый для подробного освещения в газете какого-либо злободневного вопроса имеющего широкий общественно-публичный интерес.
Заместитель завсибздрава Авербух он же и председатель заседания— тоже распознал всю реакционность, дикость и не культурность предложения начсанчасти сибобластопа Гилевича "о наложении узды в форме запрещения выступать в печати сотрудникам учреждения".
Авербух энергично внес своё предложение, чтобы ни предложение Гилевича. ни происшедший по этому поводу обмен мнений, чтобы ничего этого секретарь заседания не фиксировал, не занёс в протокол.
Этим он, кому следует, дал ясно понять, что выступать с предложениями для Гилевич в 1922 году,— очень некрасиво, чтобы не сказать больше.
А. Ф. Котов.
