Советская Сибирь, №205,13.9.1922, среда
По нашему краю
Возвращенным к жизни.
(От нашего корреспондента.)
I.
Седоватой дымкой глубокой старины окутан Гурьевский завод. Кольцом окружают его горы, и завод со своими постройками точно приник к земле, притаился в уютной, живописной котловине. Узенькая горная речка змейкой изогнувшись перерезает котловину и скользит куда-то туда, в далекую неизвестность, оставляя причудливые красоты этого уголка, поистине Сибирской Швейцарии. Живописны и прекрасны природа и местность окружающие Гурьевский завод.
Но теряется восторженное впечатление от этих внешних красот у путника, когда он ознакомится с мрачным гнетущим прошлым завода... И рядом с определением „Сибирская Швейцария" невольно само собой выплывает определение другое: Сахалин в миниатюре...
В конце XVII столетия здесь был оборудован чудный литейный завод для использования труда, каторжан и крепостных «господских людишек». Вся земля здесь пропитана слезами, кровью я потом рабов я мнится, что в воздухе навеки застыли свист плетей и вопли истязуемых, а старенькие каменные стены длинных, покрытых мохом и плесенью заводских корпусов дышат кошмарами проклятого прошлого, памятником которого быть, выпало на их долю.
II.
Гурьевский завод—дряхлый старикашка. Несколько раз на своем веку он попадал на положение инвалида. Остывали печи, останавливались станки, замирала жизнь. В обстановке мертвящей тишины проползало несколько десятков дет... О заводе вспоминали, снова налаживали и пускали в ход. Потом опять махали безнадежно рукой и бросали на произвол судьбы.
Прошлая жизнь завода не блещет особой сложностью. Ее можно формулировать приблизительно так: Каторжный завод, — Перерыв, — Кабинет его величества.— Опять перерыв.— Бельгийцы— Перерыв.— Снова кабинет.— И остановка до начала революции.
Последний раз завод остановили в 1910 году.
Великая русская революция, обновившая жизнь— вдохнула жизнь и в Гурьевский завод.
Революция заставила дряхлого старикашку не только подняться со смертного одра, но, как говорят рабочин:„ходит козырем"...По революционному.
Жаром пышет его красавица дочка, Домна Гурьевна не на шутку желающая завоевать гордое сердце молодца Кузбасса. Но Кузбасс изредка лукавит и обманывает прекрасную девицу. Нет-нет да и задержит очередную посылку угля, который для Домнушки слаще пряника.
Чахнет тогда Домна Гурьевна, весь пыл-жар ее потухает, а вместе с ней
потухает в своей работе старикашка—завод. Но вот получился уголь и снова пылает её сердце жаром любви в добру-молодцу. Стучат машины, пыхтят паровики, пылает Домна...
Послал Кузбасс уголь, получит чугунное литье в подарок от невесты. А литья для Кузбасса требуется очень и очень много.
В южной части Кузнецкого уезда есть так называемая Тельбес, окрестности которого богаты месторождениями руды. Здесь предполагается соорудить огромный американского типа металлургический завод. По утверждению ученых авторитетов, при условии постановки дела эксплоатации Тельбесских месторождений на широких началах, запасов руды может хватать на 25 лет.
Срок более чем достаточный для организации любого предприятия. Но для оборудования такого завода потребуется несколько миллионов пудов литья. И деятельное участие в этом предприятии выпало на долю Гурьевского завода, выбрасывающего со своей домной ежедневно 600-700 пудов чугуна в изделиях. Это конечно капля в море. Но все таки завод развертывается. Устраивается Мартеновская печь и прокатное отделение. Работают две вагранки.
Все отделения завода в полном ходу,
Старикашка-завод разошелся не на шутку и поистине ходит козырем, гордо молодцом подняв к небу свои старые, прокопченные, видавшие виды трубы.
И заводской гудок каждый день, словно поддерживая старикашку в его работе, пискливым криком новорожденного орет:
— „Товарищ Кузбасс". Не подъегоривай с углем. Высылай к сроку. Домна сердится.
Андрей Кручина
