Проба пера
2170
1
Облако плывет куда-то… Тихо-тихо, почти незаметно. Но если смотреть достаточно долго, то можно увидеть, как оно двигается, медленно, лениво, словно не проснувшаяся весенняя муха, греясь на солнце. Я слышу гудок и поворачиваю голову в сторону реки; через траву и собственные ноги реки не видно. Того, что на ней гудит тоже. Приходится подняться и сесть, что дается с тру-дом: так приятно было лежать в ароматной траве и смотреть на облака. Мне нравится их успокаи-вающее размеренное движение, — когда смотришь на них можно забыть обо всем и просто ловить лесные ароматы, шорохи, слушать пение и препирания птиц, стук какого-нибудь заблудшего дятла или царапанье белки на соседнем дереве.

Гудит какой-то катер, толкающий перед собой огромный плот бревен. Этот плот перекроет, наверное, весь Иртыш по ширине, если его повернуть поперек течения. А ведь Иртыш достаточно широкий в этом месте, где-то с километр, а то и больше. Удивительно, как такой маленький катер справляется с таким длинным плотом. На реке видно еще несколько катерков и моторок, а за ней заливные луга, которые в июне были под водой, и Иртыш был раза в два шире. А тот тальник вы-глядел как остров.

Лежать больше не хочется — настроение умиротворенности улетучилось. Наоборот, хочется что-то делать. Подхожу к краю обрыва и смотрю вниз. На берегу стоит какой-то домик, который отсюда кажется маленьким-маленьким, каким-то даже ненастоящим. Ветер теребит мои волосы, перебирая их своими прохладными нежными пальцами. Я вскидываю голову, и ветер убирает во-лосы назад, так что они теперь не лезут в глаза.

Когда стоишь вот так, на краю высокого холма, и ветер дует тебе в лицо, всегда создается ощущение полета. Стоит только сделать шаг с обрыва и полетишь, как птица, даже не как птица, потому что без крыльев, а просто так. И так можно лететь, лететь и лететь. А снизу будут проно-ситься луга, озера, леса. Можно подняться к облакам — вблизи они просто туман, но отсюда они кажутся мягкими, как вата, что их можно потрогать или что на них можно полежать. Из под обла-ков открылась бы замечательная картина — все было бы видно далеко кругом, и в любое место можно было бы опуститься. Можно было бы полететь куда-нибудь на юг, к морю, искупаться там, а потом вернуться обратно.

А почему бы так не сделать? Надо только шагнуть вперед и полететь! Надо только верить в это всей душой, как будто это на самом деле так. И тогда все получиться. Вот так просто шагаешь с обрыва прямо в воздух и повисаешь в нем. А потом уже летишь куда захочешь. Это ведь так просто — шагнуть вперед.

Я поднимаю ногу и заношу ее над пропастью… Нет. Не верю! Не могу сделать этот шаг. Ставлю ногу обратно и смотрю вдаль, где на землю падает тень от облачка, и она ползет вместе с облаком куда-то. Где меня никогда не будет. Потому что я не могу просто поверить.

Всю дорогу домой меня гложет чувство утраты, как будто я что-то потерял, не шагнув впе-ред. Я перебираюсь с холма на холм, иду в сторону дома, медленно, как будто на шее висит ка-мень. Но это не камень. Это чувство, что надо вернуться, шагнуть и полететь, догнать облако и полететь за ним в обнимку с ветром. Но я знаю, что я этого не сделаю.

Никогда.
"..- А если я решу остаться?
- Тогда ты станешь Советником Вождя. У тебя будет столько золота, что ты сможешь купить много овец и много верблюдов. Женишься на Фатиме и первый год будешь жить с нею счастливо. Ты научишься любить пустыню и будешь узнавать каждую из пятидесяти тысяч финиковых пальм. Поймешь, как они растут, доказывая, что мир постоянно меняется. С каждым днем ты все лучше будешь разбираться в знаках, ибо нет учителя лучше, чем пустыня. Но минет год, и ты вспомнишь о сокровищах. Знаки будут настойчиво говорить тебе о них, но ты постараешься не обращать на это внимания, а свой дар понимания обратишь только на процветание оазиса и его обитателей. Вожди отблагодарят тебя за это. Ты получишь много верблюдов, власть и богатство. Пройдет еще год. Знаки будут по-прежнему твердить тебе о сокровищах и о Стезе. Ночами напролет будешь ты бродить по оазису, а Фатима - предаваться печали, ибо она сбила тебя с пути. Но ты будешь давать ей и получать от нее любовь. Вспомнишь, что она ни разу не просила тебя остаться, потому что женщины пустыни умеют ждать возвращения своих мужчин. И тебе не в чем будет винить ее, но много ночей подряд будешь ты шагать по пустыне и между пальмами, думая, что если бы больше верил в свою любовь к Фатиме, то, глядишь, и решился бы уйти. Ибо удерживает тебя в оазисе страх - ты боишься, что больше не вернешься сюда. В это самое время знаки скажут тебе, что сокровищ ты лишился навсегда.
Настанет четвертый год, и знаки исчезнут, потому что ты не захочешь больше замечать их. Поняв это, вожди откажутся от твоих услуг, но ты к этому времени уже станешь богатым купцом, у тебя будет множество лавок и целые табуны верблюдов. И до конца дней своих ты будешь бродить между пальмами и пустыней, зная, что не пошел по Своей Стезе, а теперь уже поздно.
И так никогда и не поймешь, что любовь не может помешать человеку следовать Своей Стезей. Если же так случается, значит, любовь была не истинная, не та, что говорит на Всеобщем Языке.."