Никита Смелов всегда вставал рано. Сегодняшнее утро не стало исключением. Парень проснулся ровно в восемь, натянул поверх боксеров джинсы и вышел из комнаты. В его кровати осталась сладко спать неопознанная особа блондинистой наружности. То ли сильно пьяная, то ли замученная неоднократными половыми актами – она даже не шелохнулась, когда Кит перелез через ее бренное тело. Девица была плотно завернута в хозяйское одеяло, варварски иссеченное розочками, вся, кроме растрепанной шевелюры, и походила на гламурную мумию.
В квартире стояла тишина – все еще крепко спали после вчерашней вечеринки. Часов до трех или четырех ночи заснуть было невозможно – музыка, смех, звон бокалов, разговоры, потом женские стоны и вскрики сквозь тонкие стены. Шум от всей этой оргии затихал в течение часа, окончательно смолкнув ближе к рассвету. Шлепая босыми ногами по линолеуму, Никита прошел на кухню. Там царили масштабные запустение и беспорядок – батареи пустых бутылок; пепельницы, полные вонючих окурков; тарелки с остатками чипсов, орешков, рыбы горячего копчения – всего, что идет под пиво и водку. В холодильнике как будто мамай прошел – ничего, кроме пакета молока, пачки масла с примесью маргарина и одинокой сосиски. Дай бог, чтобы вода в чайнике нашлась.
Желание Смелова сбылось. Трехлитровый термочайник изрыгнул из своих недр последнюю порцию кипятка, в котором Кит растворил ложку кофейных гранул. Долив молока до края кружки, Никита застучал ложкой, хорошенько перемешивая насыщенную коричневую субстанцию. Он любил вставать первым и сидеть на кухне с кружкой кофе или чая, наслаждаясь особым одиночеством утра. По выходным большинство парней вставали часов в десять-двенадцать, с трудом выползая из постелей и первым делом, опохмеляясь заранее припасенным пивом. Никита вчера пил не так много, как все. Он вообще стал в последнее время аккуратнее с выпивкой, так как не видел ничего хорошего в раскалывающейся по утрам голове.
Устроившись на широком подоконнике, он отхлебнул кофе, готовясь наблюдать за повседневной человеческой жизнью, которая вот-вот должна была начаться. Люди должны были проснуться, побежать кто на работу, кто по делам, начать хлопать дверями подъездов, пищать брелками авто. Но двор был совершенно пуст. Ни души. Даже собачников со своими шавками не видно. Машины стояли на местах, замершие, щедро присыпанные снегом, как будто собирались зимовать в спячке. Двор целиком покрыл снег – пушистый, толстый слой снега, который еще не нарушили ничьи следы. Даже окна в доме не светились. Праздник какой что ли сегодня, никто не работает? А он как всегда, не в курсе красных дней календаря.

В глубинах съемной трехкомнатной квартиры, где он жил вместе с четверыми парнями, что-то глухо стукнуло. Заскрипела дверь. Кто-то еще проснулся и теперь медленно полз на кухню, собирая на своем пути все выступающие углы и мебель в коридоре. В сортир плетется, как пить дать. А потом опохмеляться будет. Интересно, кто там? На кого делать ставку? Шаркающие шаги достигли кухни и замерли. Никита поднял голову. Перед ним стоял сосед по комнате, Данила, который жил прямо за стенкой.
- Утро доброе, - хмыкнул Смелов.
Данила ничего не ответил. Только опять побрел вперед. Походка у него была какая-то странная – как у страдающего церебральным параличом. Он передвигался бочком, еле волоча ноги, заторможено, но ритмично. Вытянув перед собой руки, Данила шел к сидящему на подоконнике Никите. С лицом у него тоже творилось что-то необычное – он был неестественно бледным, с жуткими кругами вокруг глаз, глаза смотрели в одну точку, не мигая. На подходе к соседу Данила стал издавать звуки, но они больше походили на рычание зверя, чем на речь человека.
- Какого черта…- присвистнул Никита. Парень выглядел и вел себя, как ходячий мертвец, как зомби из американского кинофильма.
Следом за ним показался еще один сосед по квартире, Арсений. Он ничем не отличался от Дани как внешним видом, так и поведением. Оба парня, утробно порыкивая, пошли на Никиту. На окрики не отзывались, на брошенные в них предметы не реагировали. Их позы и состояние не предвещали ничего хорошего, поэтому Смелов отставил кофе, оттолкнул обоих и кинулся прочь из кухни. Сзади последовал грохот – один из отброшенных в сторону соседей упал в пустые бутылки, второй уронил табурет. Никита ворвался в свою комнату, захлопывая за собой дверь. Сердце колотилось, как бешеное, челюсти свело от резкого притока адреналина, вызванного приступом страха. Что за ерунда, розыгрыш какой, что ли? Однако сегодня точно не первое апреля, зуб можно дать.
Девка, спящая в его кровати, зашевелилась. А он почти забыл о том, что в комнате есть кто-то еще. Сначала из-под одеяла показалась ее рука, потом нога. Последней она подняла голову. Ее пустое, ничего не обозначающее лицо со стеклянными глазами уставилось на Кита. Девица зарычала и сползла с койки, загребая по ковру своими скрюченными пальцами с синюшными ногтями. Таща за собой одеяло, клацая желтыми, полусгнившими зубами, она нацелилась на ногу Никиты.
- Назад, сучка! – заорал он, пинком отшвыривая ее подальше. – Что здесь творится, черт побери?
Здравый смысл подсказывал только одно – бежать. Натянув на себя поднятый с пола свитер, Кит выскочил в коридор. И обомлел. Проснулись все ребята, все парни, кто вчера вместе с ним пил и веселился. Плюс их девчонки. И сейчас они, в разной степени одетости, но с одинаковыми кровожадными выражениями на лицах наступали на него. Смелов открыл замок, схватил свою куртку, и прямо в одном ботинке выскочил на лестницу, не забыв прихватить второй. Обулся на ходу, несясь вниз, как угорелый. Погони пока не было.

Вывалившись на улицу, Никита остановился. Здесь все было так спокойно и обыденно, валил снежок, стояли машины, обычный российский двор со скамейками, детским городком и плотной парковкой. Типичный мегаполис. Реальность. Но что такое тогда приключилось в квартире? Кто из них обдолбался – он или они? Хотя никакой дури вчера никто не приносил.
Позади протяжно заскрипела дверь. Никита подскочил, развернулся, ожидая увидеть еще какой-нибудь ужас. Но это был всего лишь местный дворник, Ахмед. Рядом с Никитой, прислоненные к оградке, отделяющей детскую площадку от подъездной дороги, стояли его инструменты – лопаты, метла, ломик для сколки льда.
Ахмед вышел на свет – и Смелов увидел, что он точно такой же, как и ребята из его квартиры. Двери подъездов стали открываться одна за другой, оттуда выходили жители дома. Вихляя бедрами, бочком передвигаясь на негнущихся ногах, они тянули к нему перекошенные руки, рычали и завывали, бешено вращая глазами. Все эти люди: мужчины, кто в брюках и рубашках, а кто в одних трусах; женщины в пеньюарах; дети в пижамах; бабульки в старомодных ночнушках – все они шли к нему. К единственному живому человеку в этом дворе. И ему на мгновение показалось, что из общего гула их хриплого рычания рождается короткое, четкое слово:
«- Есть!»
К толпе людей или уже нелюдей подошла Каштанка, местная уличная дворняжка. Она отважно залаяла на неведомых созданий, скаля зубы, прижимая хвост к копчику, отходя назад, когда кто-то наступал на нее, но не убегала. Сзади к беснующейся собаке вдруг наклонился Ахмед, схватил за хвост, резко дернул. Каштанка стремительно взлетела в воздух, а дворник вцепился зубами в ее рыжую, грязную, патлатую шерсть. Дворняжка пронзительно заверещала. К живодеру подскочил еще один житель дома, второй, третий, образовав столпотворение. Впятером они принялись кусать живую собаку так, как будто это был кусок ветчины. Псина орала благим матом, потом как-то резко затихла. Изменившиеся на глазах люди ели собаку! Откусывали от нее куски, вместе с шерстью, вместе с кровью, пережевывали их, судорожно глотали и тянулись за новыми порциями. Их лица перемазались красным, задние напирали на передних. От Каштанки уже мало что осталось, теперь взоры проклятых ходячих недоразумений обратились на Никиту.
- Уроды! – закричал он, хватая лом Ахмеда. – Не подходи!
Первого же зомби, который протянул к нему руку, Смелов огрел ломом по плечу. Старик в помятом трико и вытянутой майке упал, но быстро пришел в норму и вновь пошел на парня. Никита вспомнил все, что знал про ходячих мертвецов по фильмам и книгам…кажется, их слабым местом является голова. Выстрел в череп или удар по голове тяжелым предметом, так, чтобы мозги вылетели – и конец зомбаку.
Вторым к нему полез Ахмед. Его Кит не только треснул по макушке, но и со всей дури всадил острый конец лома в голову дворника. Брызнула кровавая слизь. Дворник дернулся, затих и уже не смог встать.
- Ага, засранцы! – победно завопил Никита. – Ну, давай, подходи, всех перебью!

И они пошли. Они шли и шли, и казалось, им не будет конца. Текли рекой. Кит не успевал поднимать свой лом. Он пробил уже с три десятка гнилых голов, лом покраснел и скользил в руках, а они все не кончались. Как будто дом был резиновый, иначе как в нем поместилось столько людей? Они наступали спереди, наступали сзади, один мужчина даже спрыгнул с балкона, переломав себе обе ноги, после чего пополз к Смелову, помогая себе руками. Кит и его приговорил. Зомби становилось все больше и больше, они заполонили весь двор, сжимали вокруг него плотное кольцо из собственных тел. Он поздно это понял и не успел вовремя отступить.
Теперь ему уже не прорваться. Он устал и ослаб. Не было больше сил махать ломом и пробивать черепа. Затряслись руки. Никита отступал к детской площадке. Куда бы ему забраться, чтобы не достали? На дерево? Нет, не сможет, зимой, да в таком состоянии. Ничего подходящего, кроме крыши беседки, не нашлось. Надо спешить, надо спешить…пока он еще может это сделать.
Он занес ногу на бортик, и тут кто-то ухватил Кита за ботинок. Он замахнулся многострадальным ломом, не удержав равновесие от этого маневра, и понял, что падает. Падает в самую гущу зомби. Влажные от крови и пота пальцы мазнули дерево беседки, несколько полученных по пути заноз обожгли плоть. Никита ударился спиной об деревянный настил, его правая нога по-прежнему находилась во власти живого трупа. Второй зомби вцепился в руку. Даже через куртку Смелов почувствовал его укус. Третий навалился сзади. Они словно играли в кучу малу, как дети, только вот они не разбегутся, кто куда, стоит ему закричать. Не выбрался вовремя – тебе конец. Лом выпал из руки. Никита завопил, начав изо всех сил отбрыкиваться и вырываться. Тщетно. Ходячие твари облепили его, как муравьи забытый на столе кусок сладкого пирога. Боль разлилась по всем конечностям, потом его, очевидно, вырубило, а может он умер, Никита наблюдал за всем происходящим как будто со стороны. Словно отделившись от своего тела.
Вон один зомби пожирает его руку, уже порядочно съел, у него нет правой руки до локтя! Кто-то занялся ногами, одна милая при жизни девушка рвет на нем свитер, но не для того, чтобы одарить ласками. А дабы вкусить нежной, свежайшей грудинки. Повсюду кровь, литры крови, ошметки мяса, обломки костей…его тело рвут на куски, словно малые дети тряпичную куклу. Почти все части при деле, нетронутой осталась только голова. Но вот и до нее добирается счастливчик…клацанье зубов, несвежее дыхание, укус…зомби прокусывает ему щеку, губу, кровь льется рекой…и он все это видит, господи, так он мертв или как? У него уже нет рта, но он хочет закричать, он еще может кричать, он и сейчас кричит, как ненормальный…

-…Кит! Кит! Да не ори ты, блин! Это сон, просто сон! Проснись, же, мать твою!
Смелов в жуткой испарине подскочил на своем матрасе. Прямо перед ним сидел Сеня Карета, с тревогой заглядывая в глаза. Остальные ребята остались в своих спальниках, наблюдая за ним. Никто уже естественно, не спал. Смелов попытался унять учащенное дыхание, помаленьку осознавая, где находится.
- Я чуть богу душу не отдал, когда ты начал орать, - признался Сеня. – Опять кошмар приснился?
- Нет, реальность, - ответил Смелов. Все четверо соседей по комнате глядели на него с сочувствием. У каждого из них бывали подобные сны.
- Успокойся, дыши глубже. Все хорошо. Мы здесь в безопасности. У нас высокие, крепкие стены, территорию охраняют. Случись что, мы бы сразу узнали.
- Конечно, разумеется, - пробормотал Никита, вновь опускаясь на свое ложе.
Это был всего лишь сон. Только вот толку от этого было ноль. Потому что сон был правдой. Что-то однажды случилось в его безмятежном, обыденном мире и его, словно в дешевом трэшаке, заполонили точно такие же зомби, как и в его сне. Мужчины, женщины, дети, старики, животные – все превратились в ходячих мертвецов. Кто-то утверждал, что это кара божья, кто-то – что сумасшедшие ученые что-то намудрили, но факт оставался фактом – мир стал адом. Сначала стали появляться сообщения о неадекватных психах, которые кусали людей на улицах. Затем до многих дошло, что же происходит на самом деле, но время было упущено. По законам геометрической прогрессии зомби расплодились по всему городу в считанные дни. За одну неделю они заполонили улицы, дома, микрорайоны. Не было никакой армии, никаких самолетов, как в фильмах. Людей бросили на произвол судьбы, и все бежали, кто куда. Апокалипсис взял низкий старт.
И сейчас, за грязными окнами загородного продовольственного склада, где он жил вместе с другими уцелевшими людьми, Никиту встречало очередное мрачное утро нового мира.