Иаков Хеилбранн: Почему реализм сегодня является основным подходом к международным делам, или, возможно, он сейчас не столь значителен, как это было, когда вы были такие фигуры, как Ганс Моргентау, Кеннан, Дин Ачесон, Вы сами в 1970,-что изменилось?

Генри Киссинджер: Я не думаю, что я существенно изменил свое мнение по этому вопросу начиная с семидесятых годов. Я всегда имел очень широкие взгляды на национальный интерес, и большая часть дискуссии о реализме против идеализма выдумана (искусственна). Дебаты обычно представляются между группой, которая верит в силу как определяющий элемент международной политики против идеалистов, которые верят, что ценности общества являются решающими. Кеннан, Ачесон или любой из людей вы упомянули не имели таких упрощенных взглядов. Точка зрения различных реалистов заключается в том, что в анализе внешней политики, вы должны начать с оценки элементов, которые имеют отношение к ситуации. И очевидно, что ценности тоже должны быть включены в качестве важного элемента. Реальная дискуссия по относительным приоритетом и баланса.

Хеилбранн: Одна из вещей, которые поразили меня в вашей новой биографии по Niall Ferguson является его цитату из вашего личного дневника от 1964 Вы предложили, в значительной степени пророчески, что победа Голдуотера является новым явлением в американской политике, торжеством европейской идеологии. Никто не мог сказать, чем это закончится, потому что не было ни одного прецедента для этого.

Киссинджер: Условно говоря, это казалось правдой для людей вроде меня, которые были наиболее знакомы с политикой Восточной Группы. Позже в жизни, я узнал Голдуотера и уважал его как человека большой моральной убежденности и целостности.

Хеилбранн: Да, но мне интереснее ваша интерпретация идеологии, которая возникла в '64.

Киссинджер: Это был новый идеологический подход в Республиканской партии. До тех пор, взгляды Восточной Группы на основе исторических моделей европейской истории не были доминирующими во внешней политике. Новый подход к внешней политике был более миссионерским; он подчеркнул, что у Америка есть миссия нести демократию: если необходимо, с помощью силы. Он был достаточно нетерпимым для оппозиции. Затем он стал типичным как крайне правых и крайних левых, и они перешли временно на другую сторону.

Хеилбранн: И они фланга яростно атаковали администрацию Никсона.

Киссинджер: Да.

Хеилбранн: Я помню, что в ваших воспоминаниях, вы указываете, что вы были, пожалуй, наиболее поражены правой атакой

Киссинджер: совершенно не подготовленной.

Хеилбранн: -за якобы умиротворение Советского Союза.

Киссинджер: Ну, а некоторые, как Норман Подхорец-мой хороший друг сегодня,-нападали на меня и слева и справа последовательно.

Хеилбранн: Да, я забыл этот факт. Хотя в конце концов, разрядка сыграла решающую роль в снижении Советского Союза, не так ли?

Киссинджер: Это моя точка зрения. Мы рассматривали разрядку как стратегию для проведения конфликта с Советским Союзом.

Хеилбранн: Я удивлен, что на это не обращают внимания - в Европе, это общее мнение, что разрядка была существенным фактором для смягчения Восточной Европы и СССР, именно она покончила с памятью о Второй мировой войне, в то время как в США мы стояли на военной позиции.

Киссинджер: Ну, можно считать, что именно Рейган начал процесс с его империей зла, что, на мой взгляд, произошло в тот момент, когда Советский Союз уже был на пути к поражению. Мы были вовлечены в длительную борьбу, породившую множество конкурирующих прогнозов. Я был на стороне жестких прогнозов. Но я также отмечу дипломатические и психологические аспекты. Нам нужно было вести холодную войну с позиции, в которой мы не были бы изолированы, и в которой была бы наилучшая основа для ведения неизбежных конфликтов. Наконец, у нас была особая задача - найти способ, чтобы избежать ядерного конфликта, так как существует опасность цивилизации. Мы искали позицию, чтобы быть готовыми применить силу, когда это необходимо, но всегда так, чтобы применение силы было бы именно последним фактором. Неоконсерваторы приняли более абсолютистский вид. Рейган использовал промежуток времени, который был в его распоряжении с большим тактическим мастерством, хотя я не уверен, что все это было продумано. Но его влияние было весьма внушительным. Я думаю, что период разрядки был незаменимой прелюдией.