...Но даже видя что впереди яма,(а свет фонаря ее хорошо освещает)у человека всегда есть выбор,падать в ее ли нет.Он сам должен принять решение и за него,когда придет время,ответить...

Ты говоришь-помотрим на Украину.Давай лучше на Россию посмотрим.Вот где козни дъявольские.У нас это началось еще в 17прошлого века,и никак из этой ямы выбрться не можем.И самое страшное,что большинству в России это в кайф.

И посылают к Нему некоторых из фарисеев и иродиан, чтобы уловить Его в слове. Они же, придя, говорят Ему: Учитель! мы знаем, что Ты справедлив и не заботишься об угождении кому-либо, ибо не смотришь ни на какое лице, но истинно пути Божию учишь. Позволительно ли давать подать кесарю или нет? Давать ли нам или не давать? Но Он, зная их лицемерие, сказал им: что искушаете Меня? принесите Мне динарий, чтобы Мне видеть его. Они принесли. Тогда говорит им: чье это изображение и надпись? Они сказали Ему: кесаревы. Иисус сказал им в ответ: отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу. И дивились Ему.

«Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение. Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро, и получишь похвалу от нее, ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое. И потому надобно повиноваться не только из страха наказания, но и по совести. Для сего вы и подати платите, ибо они Божии служители, сим самым постоянно занятые. Итак отдавайте всякому должное: кому подать, подать; кому оброк, оброк; кому страх, страх; кому честь, честь»

К сожалению, в истории толкования этих слов Апостола слишком подчеркивалась мысль о том, что всякая мирская власть, добрая она или злая, – «от Бога». Из истории известно, что это слишком часто вело к злоупотреблениям. И здесь нам стоит более пристально присмотреться к букве текста Апостола Павла и к его интенции. Прежде всего, следует обратить внимание на то, что Апостол пишет в столицу империи, в Рим императора Нерона (54-68 РХ), в котором, хотя еще и не проявились в полной мере, но уже давно наметились тенденции к обожествлению имперской власти. Поэтому от нашего внимания не может ускользнуть следующий мотив: Апостол Павел косвенно указывает государственной власти ее место не в пантеоне, но перед престолом Единого Бога. На это явно указывает уже первое предложение отрывка. В переводе не заметен некий важный нюанс. «Нет власти не от Бога». В принятом критическом тексте в данном случае употреблен не предлог apo (от), но предлог hypo (под). А этот предлог выражает не просто происхождение, но и подчинение, устанавливает некую иерархию, отношение «верх-низ». Сравни: «все под грехом» (Рим.3:9), быть «под законом» (Рим.3:19), или, например, слова Иоанна Крестителя, сказанные Иисусу: «мне надобно креститься от Тебя» (Мф.3:14), где тоже употреблен предлог hypo, то есть «под». Действительно, сказать о том, что «власть от Бога» – все равно, что ничего не сказать, ибо всё от Бога, не только «власть». Речь идет не просто об учреждении власти от Бога, но и о принципиальном подчинении власти Богу. Далее Апостол пишет, что власть всего лишь служанка, рабыня Божия (Рим.13:4). В русском Синодальном переводе некоторая неточность: «начальник есть Божий слуга», в то время как в оригинале: «она (власть) есть Божия служанка». И это в ситуации, когда население Римской империи обожествляло власть и ее носителей. Апостол ненавязчиво полемизирует с таким языческим заблуждением и указывает «власти» ее место не богини, но служанки истинного Бога. Если эта служанка добросовестно несет свою обязанность, исполняя волю своего Господина, то есть Бога, то и наша совесть должна подвигать нас к послушанию власти (Рим.13:5). Обязанность же государственной власти, согласная с волей Божией, обозначена Апостолом в самых общих чертах. Она ведь понятна сама собой, исходя из элементарного здравого смысла: «Начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых». Непосредственно за увещанием об отношении к властям Апостол обобщает эти «добрые дела» одним словом – любовь. «Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви; ибо любящий другого исполнил закон» (Рим.13:8). В конце своего увещания Апостол Павел как бы вспоминает изречение Иисуса Христа о кесаревом и Боговом: «кому страх, страх; кому честь, честь». Ветхозаветное наставление гласило: «Бойся, сын мой, Господа и царя» (Притч.24:21). В Новом Завете Господь и царь, как уже было сказано, разводятся по разным «этажам»: «Бога бойтесь, царя чтите» (1 Пет.2:17). Кесарю – земная честь, Богу – благоговейный страх.

..Чем это кончилось в средневековой европе?Подменой светской власти и разгулом инквизиции.

Что-то я не пойму,их раскол в том,что они считают что сами вправе выбрать себе начальника,а не слепо соглашаться с назначением из москвы?..

Любая вера,она как живое дерево,с ветками.В процессе жития,какие-то из них отмирают,а какие-то наоборот.становятся как второйствол.И это нормально.Или в представлении православных лучшее дерево,это ствол,с обрублеными ветками и малньким пучком листиков на верху?Типа пальма?Как хотите ребята,ноя предпочитаю елку.

“Другое направление получили подвижники Западной Церкви и писатели ее о подвижничестве со
времени разлучения этой Церкви от Восточной и отпадения ее в гибельную тьму ереси.
Преподобный Венедикт, святый папа Григорий Двоеслов еще согласны с аскетическими
наставниками Востока; но уже Бернард отличается от них резкою чертою; позднейшие
уклонились еще более. Они тотчас влекутся и влекут читателей своих к высотам недоступным для
новоначального, заносятся и заносят. Разгоряченная, часто иступленная мечтательность заменяет
у них все духовное, о котором они не имеют никакого понятия. Эта мечтательность признана ими
благодатию. “От плод их познаете их”, — сказал Спаситель. Известно всем, какими
преступлениями, какими потоками крови, каким поведением, решительно противухристианским,
выразили западные фанатики свой уродливый образ мыслей, свое уродливое чувство
сердечное”

(6-23.7.1888): “Вообще сказать: 1) Государство должно быть пестро, сложно, крепко, сословно
и с осторожностью подвижно.— Вообще сурово, иногда и до свирепости.
2) Церковь должна быть независимее нынешнего. Иерархия должна быть смелее, властнее,
сосредоточеннее. Церковь должна смягчать государственность, а не наоборот.
3) Быт должен быть поэтичен, разнообразен в национальном, обособленном от Запада
единстве. Или совсем, например, не танцевать, а молиться Богу; а если танцевать, то по-своему,
выдумать или развить народное до изящной утонченности и т.п.
4) Законы, принципы власти должны быть строже; люди должны стараться быть лично добрее; —
одно уравновесит другое.
5) Наука должна развиваться в духе глубокого презрения к своей пользе.
Если же Россия не пойдет ни по этому пути, указанному мною (по пути. естественно
вышедшему из прежнего славянофильства), ни по пути другой дисциплины — по дороге в Рим,
указанной Соловьевым, — то она (Россия) распустится сперва очень пошло в либеральном и
безцветном все-славянстве; а потом протянет не хуже Франции лет сто. опускаясь быстро все
ниже и ниже и... погибнет! — Как она может погибнуть? Очень легко даже и как Государство.
Вообразим себе, что лет через 50 каких-нибудь весь Запад сольется (мало-помалу утомленный
новыми европейскими войнами) в одну либеральную и нигилистическую республику наподобие
нынешней Франции (она надолго и <неразборчиво> к прочной монархии не сумеет уже
вернуться). Положим, что и эта форма солидной будущности не может иметь, но так как всякое,
хотя бы и преходящее, но резкое направление человеческих обществ находит себе непременно
гениальных вождей, — то и эта обще-федеративная республика лет на 20-25 может быть ужасна в
порыве своем. Если к тому времени славяне, только отсталые от общего разрушения, но не
глубоко по духу обособленные, со своей стороны не захотят (по некоторой благой отсталости)
сами слиться с этой Европой, а будут только или конституционным царством, или даже и без
конституции, только, как при Александре II-м, монархией, самодержавной в центре и
равноправной, однообразно-либеральной в общем строе, то республиканская все-Европа придет в
Петербург ли, в Киев ли, в Царьград ли и скажет: “Откажитесь от вашей династии или не оставим
камня на камне и опустошим всю страну”. И тогда наши Романовы, при своей исторической
гуманности и честности, — откажутся сами, быть может, от власти, чтобы спасти народ и страну
от крови и опустошения. И мы сольемся с прелестной утилитарной республикой Запада... Стоило
“огород городить”! Хороша будущность!
Но если мы будем сами собой, — то мы в отпор опрокинем со славой на них всю Азию — даже
мусульманскую и языческую и нам придется разве только памятники искусства там спасать.
И так как гибнуть когда-нибудь нужно, то пусть славянство независимое и великое, религиозное
(так или иначе: по-Оптински или по-Соловьевски), сословное, мистическое, поэтическое, пусть
оно лет через 500 будет жестоко завоевано пробужденными китайцами и пусть покажет новые и
последние (перед концом света) примеры Христианского мученичества... Это и для достоинства
нашего лучше, и для спасения наибольшего числа душ, конечно, выгоднее, чем любезное
примирение с утилитарной подлостью будущей (и неизбежной) Западной все-республики.
Что-нибудь одно: или путь обновленной духовно дисциплины (Римской ли, Византийской ли,
все равно в этом случае) — или путь слияния зря сперва с безцветными все-славянами, а потом
растворение в серой машинной все-Европе...”